Святослав

Скляренко Семен Дмитриевич

Всех удивляло: идут они с раннего утра, но не белеет на дунайском плесе ни одно ветрило, не видно на курганах, желтеющих то тут, то там среди низин, ни чабанов, ни воев. Ехавший впереди войска дозор, время от времени возвращаясь к челу, сообщал, что нигде вражеских воев не замечено.

Когда же рать приблизилась к устью Сулинского лимана, стало понятно, почему никто не повстречался ей на пути. Дозор, добравшийся в вечерних сумерках почти до Переяславца, доложил, что болгарское войско собралось, затворив за собой все ворота, в Переяславце над Дунаем, а лодии болгар за день до этого ушли вверх по Дунаю.

Тогда князь Святослав

велел двум тысячам конных воев сразу переплыть Дунай и мчаться по левому берегу к Доросто-лу, чтобы перехватить болгарские лодии. Сам же собрал к себе, когда стемнело, воевод и бояр, чтобы посоветоваться, как брать Переяславец.

Ночью же воеводы подвели полки и окружили город, а к его стенам подтянули из лодий пороки и метательные машины. В ночной тишине видны были полыхавшие за стенами Пе-реяславца костры; оттуда доносились голоса болгарских воев, ржанье коней; голоса слышались на стенах и на башнях.

Чуть только начало светать, князь Святослав велел трубачам выехать за стан, а послам сказать, что русский князь предлагает воям кесаря Петра сдать город без боя, за что обещает не чинить никакого вреда.

Болгарские боляре ответили со стен бранью и насмешками. Тогда князь велел воям браться за оружие и наволочить стяги. В стены города ударили пороки. Засуетились вой и подле самострелов, которые стояли недалеко от стен: одни вертели вороты, натягивали на харалужных луках тетивы из воловьих жил, другие подкладывали под них острые камни. Тетивы натягивались — вой спускали храпы, — и со свистом и ревом на стены и в город летели камни.

В это же время лучники, стоявшие впереди всех, натягивали свои тетивы, и в воздухе свистели тысячи стрел, обычных — камышовых и лучших — кедровых, яблоневых, а то и кипарисовых.

Пороки с тяжелым уханьем били в нескольких местах стены, неутомимо выбрасывали камни самострелы, лучники натягивали и натягивали свои тетивы. И тогда в сиянии нового дня из за лучников выступили мечники и одетые в броню вой. Легко преодолев расстояние до валов, окружающих стены, они повалили частокол, спустились в рвы, приставили к стенам лестницы, забросили железные крюки и, становясь друг другу на плечи, лезли на стены.

На поле перед Переяславцем стоял великий шум и крик. Кое-кто из воев надрывался, чтобы напугать врагов, кто кричал, чтобы поддержать своих побратимов, кому — что греха таить — было просто страшно, и он подбадривал себя криком. Вой были отважные и хотели взять город копьем.

Но и болгарские вой, во главе которых стояли именитые боляре, бились смело. Их обнадежили, что скоро подойдет большое войско кесаря Петра, а вместе с ним и римские легионы. На стенах у них заготовлены были кучи камней, за забо-ролами — бочки с горячей смолой, на городницах стояли меткие лучники и пращники.

Когда ударили пороки и в Переяславец полетели тысячи стрел, многие вой погибли на стенах и в самом городе. Но бо-ляре знали, что им угрожает, и гнали на стены других. Обезумев от испуга, они наставили против своих же воев мечи.

Вот почему воям Руси пришлось под стенами Переяславца очень трудно. Сверху на них лилась горячая смола, падали тяжелые камни. Если кто-нибудь добирался до заборола, то против них высовывались копья, над головами блестели секиры.

В нескольких местах под стенами города начались пожары, и тогда с заборол полилась вода, тучей посыпался песок. И когда в одном месте пороком пробили стену,

то оказалось, что поблизости нету воев, которые могли бы ринуться в пролом. А по ту сторону стены быстро выросла присыпь — земляной вал.

После первого приступа в городе и в поле наступила тишина. Вой отошли от Переяславца, стали тысячами, каждая под своим знаменем. Князь Святослав вместе со Свенельдом и еще несколькими воеводами объехали войско и остановились на высоком холме, откуда были видны Дунай, город и поле за ним.

— Как думаете, воеводы, — спросил Святослав, — будем брать дальше Переяславец копьем или перейдем к осаде?

Одни воеводы, а с ними и Свенельд, полагали, что город следует брать только копьем. Другие, как Икмор, думали, что лучше стать вокруг города станом.

Князь Святослав внимательно слушал своих воевод, но в то же время пристально вглядывался в низовье реки, где Дунай делился на несколько рукавов. И вдруг на его лице заиграла улыбка.

— Плывут! — сказал князь Святослав.

Далеко на низовье, в голубом водном просторе, пронизанном розовыми солнечными лучами, обозначились темные точечки — это русские лодии спешили на помощь воям.

— Стоять под стенами города мы не можем, воеводы, — промолвил Святослав. — Это только на руку врагу. Будем ждать -чего доброго, и ромеи подтянут силы. Вряд ли усидят и боля-ре в Переяславце. Они, верно, не ждали, что из Киева так быстро подойдет подмога, не думали, что подплывут и лодии. Но они уже здесь, вон плывут по Дунаю. Подождем до ночи, воеводы, и будем брать город копьем.

Князь Святослав не ошибся. Едва солнце стало склоняться к западу, в Переяславце сразу распахнулись все ворота, а из них скопом ринулась рать. Вой заполнили рвы, вышли на валы, остановились и рассыпались по полю.

В русском стане все были готовы, и спустя короткое время началась великая сеча. Болгарские боляре бились свирепо, они шли и шли против воев земель Руси, чтобы прорваться и бежать на запад. Но русские вой не выпускали их из кольца.

К ночи Святослав одолел болгар и взял город копьем…

4

В этом первом бою Микуле пришлось очень трудно.

Правда, лук и меч у него на сей раз были там, где и полагалось, тул со стрелами, которые он нарезал из вербы, высушил, оперил еще в поле, был туго привязан к правому боку, в туле находилось немало и камышовых стрел — тонких, легких, с железными наконечниками, — от такой стрелы не ушла бы и быстрая белка. Перевязал Микула, уже на берегу Дуная, и тетиву своего лука, положил ее перед тем на целую ночь, по совету бывалых воев, в теплый конский навоз. Тетива распарилась, стала мягче и накрепко увязалась с подзорами, а когда пригрело солнце и тетива высохла, то кибить и весь лук даже звенели. Оружие Микуле теперь уже не мешало: тул — у пояса, лук — в левой руке, правая — свободная, чтобы стрелять, а ежели понадобится, взяться за меч. И бился Микула, как и тысячи других воинов, крепко. На рассвете, когда выехали вперед трубачи, а послы стали кричать болгарским болярам, что русские вой пришли сюда не проливать кровь, а биться вкупе против ромеев, и предложили сдать город без боя, и когда боляре ответили бранью и насмешками, сильно забилось сердце у Микулы. Это же они, вой Руси, с таким трудом пришедшие сюда, призывают не к крови, а к миру. Почему же смеются боляре, неужели не видят смерти, которая нависла над Днепром и Дунаем?