Святославичи
Шрифт:
Внимание молодой княгини льстило падкому на женщин генуэзцу. Он постарался произвести впечатление богатством своих одежд и изысканностью манер. Разговаривал с Одой генуэзец только на немецком языке, который знал гораздо лучше русского.
Накануне Рождественского поста [70] Джованни Брага преподнес Оде золотой перстень с сапфиром, а на Крещение Господне [71]– золотой браслет подарил. Ода в знак своего расположения позволяла генуэзцу целовать свою руку, когда они были одни. Но не ведала Ода, что любвеобильный купец жаждет большего. По наивности своей Ода думала, что пленила черноглазого генуэзца
[70] Рождественский пост - с 15 ноября (по старому стилю) до Рождества Христова.
[71] Крещение Господне или Богоявление - великий двунадесятый праздник, приходящийся на 6 (по старому стилю) января.
Однажды Ода отправилась верхом на прогулку, взяв с собой Брагу.
Февраль был на исходе. Снег по обочинам дороги потемнел и осел под лучами пригревавшего по-весеннему солнца. На проталинах желтела прошлогодняя трава.
Княгиня и генуэзец свернули с широкой дороги в узкую сосновую просеку и поехали медленным шагом под стрекот растревоженных сорок.
Ода решила наконец посвятить генуэзца в свою тайну.
Она сказала Браге про письмо, скользь намекнув о своих отношениях с Ростиславом. К ее удивлению, генуэзец вместо безоговорочной готовности передать свиток прямо в руки Ростиславу заговорил о цене, словно речь шла о какой-то сделке. Причем он намекнул, что цена за такую услугу должна быть немалая. По глазам генуэзца Ода догадалась, на что именно тот намекает, но притворилась глупышкой, желая поставить собеседника в неловкое положение.
– Конечно, дорогой Джованни, я щедро тебя вознагражу серебром и мехами, - сказала Ода.
– Какие меха ты предпочитаешь? Беличьи? Куньи?
– Я предпочитаю мехам любовные ласки моей княгини, - с лукавой улыбкой промолвил Брага.
Щеки Оды вспыхнули. Она резко натянула поводья и остановила коня.
– Ты забываешь, кто перед тобой, торгаш!
– воскликнула Ода и замахнулась плетью на генуэзца.
– Это тебе за дерзость!
Плеть свистнула в воздухе, но Брага, заслонившись рукой, ловко поймал конец кнутовища.
– Полегче, княгиня, - серьезно предупредил генуэзец, - а то твой вспыльчивый супруг сегодня же узнает про любовное послание Ростиславу.
Ода даже смутилась от такой наглости. Как она ошиблась в Браге! Кто бы мог подумать, что у такого благородного на вид человека такая черная душа!
– Отныне я поверенный в твою тайну, милая княгиня, - с улыбкой превосходства сказал Брага, - поэтому меня нужно не бить, а лелеять.
Ода рванула плеть, с каким бы удовольствием она исполосовала наглое лицо генуэзца. Брага крепко держал кнут.
– Если моя княгиня будет сердиться на меня, я не стану ей мстить здесь из уважения к ее гостеприимству, - проговорил он, - но отомщу в Тмутаракани при встрече с Ростиславом. Например, преподнесу ему вина с дурман-травой. И твой ненаглядный сойдет с ума.
С этими словами Брага выпустил конец плети. Ода, не мигая, глядела в лицо генуэзцу, ее губы были плотно сжаты. Она словно забыла про плеть в своей руке.
– Князь Святослав в беседе со мной с неудовольствием упоминал о Ростиславе, - добавил Брага, прищурив свои черные глаза. Но он просто возненавидит своего племянника, если узнает, что его жена когда-то грешила с ним. Сколько раз это было, милая княгиня?
– Ты решил исповедать меня?
– со зловещим спокойствием
– Я спрашиваю об этом лишь из зависти к счастливчику Ростиславу, - быстро проговорил Брага, видя, что Ода повернула коня и поехала обратно.
Генуэзец догнал княгиню и поехал рядом, сдерживая своего жеребца, рвущегося вперед.
– Не гневайся на меня, дорогая княгиня. Я вижу, что оскорбил тебя своим откровением. Я знаю, русские женщины крайне щепетильны в любовных делах, совратить их с праведного пути почти невозможно. Но ты ведь немка, обожаемая княгиня. И судя по тому, что изменяешь своему мужу, женщина без предубеждений. У тебя был любовником Ростислав, может, кто-нибудь еще, я не осуждаю тебя за это. Боже упаси! В той стране, откуда я родом, всякая знатная женщина имеет любовника, а то и нескольких. А над глупышками, хранящими верность своим мужьям, все смеются.
Ода хранила каменное молчание.
Брага продолжал делать попытки разговорить ее:
– Значит, я ошибся, полагая, что красавица-княгиня влюблена в меня. Напрасно тешил себя мечтами…
– Интересно, какими?
– не удержалась Ода. Генуэзец словно ждал этого вопроса. Он весь преобразился, в глазах появился блеск, смуглое лицо с острым носом и черной бородкой озарилось радостью, полноватые губы тронула легкая улыбка. О, хитрец Джованни прекрасно знал женщин и умел затронуть именно те струны в их чувственных душах, которые пробуждали опасные минутные влечения!
Цветок его красноречия раскрылся во всем блеске! Генуэзец умело расставлял сети, как проделывал уже не раз, и Ода, сама того не сознавая, запуталась в них. Даже горячее полуденное солнце, казалось, помогало коварному искусителю. Солнечные лучи били в глаза генуэзцу, такие выразительные и красивые, а как сверкали белизной перламутровые зубы Джованни! Как чувственно он причмокивал своими пунцовыми губами. Целоваться с ним, наверно, приятно любой женщине. Впрочем, и слушать Брагу Оде доставляло удовольствие. Поначалу она не хотела себе в этом сознаваться, но после второй или третьей его шутки засмеялась. Потом позволила погладить себя по руке и скоро забыла об их ссоре в сосновой просеке. В такой чудесный день грех сердиться на столь остроумного собеседника! Княгиня и генуэзец неторопливо ехали по дороге. Впереди уже маячили бревенчатые стены и башни Чернигова.
Брага продолжал опутывать Оду своими незримыми коварными сетями. Ведает ли его обожаемая княгиня, что он может сделать ее самой счастливой женщиной на свете!
– Я буду счастлива только с Ростиславом, - сказала Ода.
– И я к тому веду, - вставил Брага.
Оказывается, в Кафе у него есть знакомый вербовщик наемников, а в Суроже [72] живет богатый судовладелец, его давний друг. Отряд воинов и быстроходные корабли - вот что нужно Ростиславу. Любой итальянский герцог с радостью возьмет к себе на службу такого военачальника, как Ростислав. Не нравится Италия, можно наняться к византийцам, отменные воины везде нужны.
[72] Кафа и Сурож - колонии генуэзцев в Крыму.
– А как же я?
– спросила Ода.
– Ты будешь с Ростиславом. Я помогу тебе бежать из Чернигова в Тмутаракань. Счастье не ждут, моя княгиня, за ним идут даже на край света!
– Я не уверена, что Ростислав согласится служить византийскому императору и тем более какому-то герцогу, - возразила Ода.
– Он для этого слишком честолюбив.
– Тогда Ростислав пусть сам станет императором!
– проникновенно воскликнул Брага.
– У византийцев бывали такие случаи, когда полководцы занимали трон и правили Империей. Например, Василий Первый, основатель Македонской династии ромеев, в юности был конюхом, потом выдвинулся в военачальники, потом выше… Сильный и отважный человек может добиться в жизни всего! Таков ли Ростислав?