Святой
Шрифт:
– Ты замерзла?
– спросил Царь. Он держал что-то за спиной.
– Я обнажена.
– Ты стыдишься быть обнаженной?
– Я не стыжусь. Я... смущена.
– Хочешь, чтобы я разделся?
– Надеюсь, Да - правильный ответ.
– Это правильный ответ. Я разденусь, если ты уберешь простыни.
Я сбросила простыни, и царь снова сел
– А теперь я собираюсь привязать тебя к кровати, - сказал царь.
– Как это?
– Ты сказала, я могу делать все, что захочу.
С этим я не могла спорить, поэтому вытянула руки, и он протянул золотую веревку.
Ему не понадобилось много времени, чтобы привязать мои запястья к большому сексуальному изголовью его кровати. Веревки, казалось, удерживали крепко, но не слишком. Я могла двигать пальцами и шевелить руками. Но не могла прикоснуться к нему, из-за чего еще больше хотела прикоснуться к нему.
Он взял еще одну веревку и привязал мои лодыжки к постели. Как только он закончил, я поняла, что не могу сдвинуть ноги. Этот царь знал, что делал.
Артаксеркс снял джинсы, и я пыталась не смотреть. Ну, не слишком сильно пыталась.
– О, вау, - сказала я, как только он разделся. Я посмотрела на потолок.
– Просто вау?
– Чертовски вау?
– Намного лучше.
Я застонала, когда царь растянулся на мне. Его кожа была такой теплой. Его тело было сильным и мускулистым, и под ним я ощущала себя в безопасности. Кто мог навредить мне, когда царь, словно щит, защищал меня? Кто теперь мог украсть меня, когда я была привязана к его постели? Никто.
Он снова целовал мои губы и мою шею. Он массировал мою грудь, что ощущалось намного лучше, чем я себе представляла. Он целовал их, что сначала смущало, пока я не поняла, что это было лучшее, что делали со мной. Он положил ладонь между моих ног и протолкнул в меня палец. Я хотела свести ноги, но веревки остановили. Он погружался и выходил из меня, и я напряглась и расслабилась одновременно. Он долго ласкал меня, пока я не поняла, что умру от такого сильного желания. Я не могла прикасаться к нему, потому что он связал мои руки. Я не могла свести бедра, потому что он связал мои лодыжки. Я не могла целовать его, потому что не могла встать. Все, что я могла, это лежать там и хотеть его, хотеть его и хотеть его.
Затем он оказался внутри меня.
– Артаксеркс, - сказала я, когда он полностью проник.
– Хорошая девочка, - ответил он. Он приказал мне произносить его имя, пока он будет во мне. Я хотела подчиниться ему. Подчинение ему было самым важным.
Он пошевелился во мне, и было больно. Хотя, мне было плевать на эту боль, я не хотела, чтобы это заканчивалась, даже несмотря на боль. Боль притупилась, но удовольствие осталось. Я ощущала бурю в животе, как гром и молния гремели во
Артаксеркс наклонился и прикусил место над моим сердцем. Я вздрогнула от боли.
– Зачем вы это сделали?
– Ты прекрасна, и если другой мужчина увидит этот синяк, он будет знать, что ты принадлежишь мне.
– Я принадлежу вам, - ответила я. Мне понравились эти слова. Мне нравилось принадлежать царю. Мне так нравилось, что я снова их произнесла.
– Я принадлежу вам.
– Ты моя.
Потолок лгал мне. Все не скоро закончилось. Мы поспали немного, но затем он проснулся и снова сделал меня своей.
На рассвете я проснулась в его руках. Даже во сне он оставил одну мою лодыжку привязанной к постели. Мне нравилось то, что он хотел удерживать меня в своей постели, в своих руках.
Затем наступило утро, и я злилась на то, что оно так быстро пришло.
Артаксеркс отвязал мою лодыжку и помог надеть платье.
– Артаксеркс, я буду скучать по вам.
– Я тоже, Есфирь. Прошлая ночь была лучше любой песни или стиха.
– Или кардигана, - добавила она.
– На самом деле, она была так хороша, что я думаю, мы должны провести еще тысячу таких ночей.
– Я буду в вашем гареме, если хотите.
– Или...
– Или что?
– Или ты можешь стать моей царицей.
Элеонор ждала в коридоре у кабинета Сорена. Он сказал ей, если она узнает, что произошло между Артаксерксом и Есфирь в ее ночь, она должна ему рассказать. Поэтому она переписала историю своими руками как могла, положила ее в красивую папку и отдала ему. Это казалось такой замечательной идеей ровно до того момента, как он открыл папку, начал читать и захлопнул дверь кабинета перед ее носом.
Зачем она отдала ее ему? Вся история была нелепой. Ее Есфирь разговаривала так, будто жила в 1993 году, а не в Древней Персии, и она одела царя в джинсы, сделала его добрым и глупым, а не царственным. Величественным. Цари должны быть величественными. А история... О, Боже, в рассказе было полное описание секса Есфири, привязанной к кровати, и как ее трахал царь.
И теперь это читал ее священник.
Элеонор вернулась в общинный зал и принялась сортировать пожертвования. Почему никто не жертвовал Орео? Все, что она хотела, это съесть целую упаковку Орео и плакать несколько часов подряд, под сопровождение песни Whitney Houston «I Will Always Love You». Но она отправилась в туалет и обнаружила, что у нее начались месячные. Это объясняло слезы и одержимость Орео. Может, это объясняло и ее внезапный момент временного помешательства, когда девушка решила позволить Сорену прочитать глупую историю Есфирь.