Святых не существует

Ларк Софи

У меня заурчало в животе. Мне противна мысль о том, что что-то такое уникальное может быть уничтожено.

— Думаешь, он сделал это специально?

— Я знаю, что он это сделал.

— Почему?

— Именно об этом я тебя и спрашиваю.

Я качаю головой. — Я понятия не имею, почему он делает то, что делает.

— Я подумала, что ты могла бы... Это было в тот же день, когда он повесил твою картину на стену.

Теперь я понимаю, хотя и стараюсь не вывалить челюсть, чтобы

Соня этого не заметила.

Черт возьми... Он разбил свое любимое произведение из стекла из-за меня?

У меня мурашки по коже от мысли, что бы он сделал с этой клюшкой для гольфа, если бы я стояла с ним в комнате... Внезапно я чувствую себя так, словно отделалась легкой татуировкой без согласия.

Глаза Сони сужаются, когда на моем лице появляется понимание.

— Выкладывай, — говорит она.

От дальнейшего допроса меня спасает Коул, вновь появившийся с крепким сидром в каждой руке.

— А как же я? — жалуется Соня.

— Ты и так уже достаточно пьяна.

Я глотаю сидр, желая успокоить неловкий стук сердца.

— Успокойся, — говорит Коул.

Всякий раз, когда он выкрикивает приказ, мне хочется сделать прямо противоположное. Я не собиралась делать еще один глоток, но теперь, когда он это сказал, я быстро делаю еще три.

Это потому, что я хочу увидеть, как напрягается его лицо? Как расширяются его зрачки и сжимается челюсть, создавая красивое напряжение на губах...

Он сжимает мою руку железными пальцами.

— Не испытывай меня, мать твою, — шипит он.

Почему мне это нравится?

Почему у меня по ногам разливается тепло?

Господи, как же мне хреново.

Алкоголь придает мне новую храбрость. И вновь обретенную честность с собой.

Я хочу Коула. Я хочу его как деньги, как успех, как достижение. Я хочу его гораздо больше, чем другие, якобы необходимые вещи: безопасность, например. Или здравомыслие.

— Потанцуй со мной, — говорю я, вытаскивая его в толпу людей.

Sinner - DEZI

Мне интересно посмотреть, как Коул танцует. Хотя я не сомневаюсь, что его музыкальный вкус столь же изыскан, как и у остальных, это не то же самое, что наличие ритма.

Вопрос исчезает из моей головы, как только его руки соприкасаются с моей кожей.

Прикосновения Коула бьют током. При всей холодности его манер, на самом деле его тело горит, как ядерный реактор - разрушительное тепло, излучаемое изнутри наружу.

Я в ужасе от энергии, заключенной в нем. Я не питаю иллюзий, что она мне подвластна.

Коул притягивает

меня к себе. Его руки скользят по моей талии, его бедро протискивается между моими, наши бедра выравниваются. Он обнимает меня за шею и за поясницу. Я как кролик в его руках: беспомощная, сердце колотится.

Он прижимается губами к моей шее, его горячее дыхание обжигает мою кожу.

— Я не должен давать тебе то, что ты хочешь, когда ты ведешь себя грубо..., — пробормотал он мне на ухо. — Я вообще не буду с тобой танцевать, если ты не будешь вести себя хорошо.

— Я пришла на эту вечеринку с тобой, не так ли?

— Ты сделала это не ради меня, — рычит он. — Ты хочешь быть здесь со мной. Ты хочешь танцевать со мной.

— И ты тоже, — отвечаю я.

— Конечно. Я не делаю того, чего не хочу.

— Никогда?

— Никогда, черт возьми.

Я завидую. Свобода, уверенность в себе, чтобы быть таким эгоистом... Я завидую Коулу. Никто не владеет им. Никто не контролирует его.

— Тебе когда-нибудь бывает одиноко? — спрашиваю я его.

— Нет. Но мне бывает скучно.

— Я бы предпочла умереть, чем скучать.

— Я бы тоже, — говорит он после минутной паузы, как будто не понимал этого раньше. — Вечность скуки звучит хуже смерти. А рай звучит чертовски скучно.

Я смеюсь. — Ты можешь выдержать только столько попыток переиграть на арфе.

— Нам не хватает креативности, когда мы описываем небеса, — говорит Коул. — У греков была более интересная мифология. Например, Медуза. Красивая женщина с головой из ядовитых змей... это сильный образ.

— Никто не мог смотреть на нее, иначе они превращались в камень.

Коул смотрит в мои глаза, уже темные, как мокрый, черный камень.

— Ты не хочешь, чтобы на тебя смотрели?

Я выдерживаю его взгляд. — Мужчины никогда не хотят просто смотреть. Я бы хотела иметь возможность что-то с этим сделать.

Людей становится все больше и больше, они втискиваются в уже переполненное пространство. Чем больше людей хотят танцевать, тем теснее нас с Коулом прижимают друг к другу десятки тел со всех сторон.

Я потею от зеленого грима, а Коул натирает меня своим меловым камнем. Никому из нас нет до этого дела. Вскоре мы оба покрыты грязной краской, наши тела скользят друг по другу.

Коул проводит большим пальцем по моей скуле, по губам. Затем он слизывает краску с моего рта.

Я целую его в ответ, земляная краска покрывает мой язык.

От тепла, запаха кожи Коула и химического вкуса у меня голова идет кругом.

— Как я раньше никогда не пробовала краску? — пробормотала я.

— Наверное, потому что она сделана из ужасных вещей… — говорит Коул.