Святых не существует
Шрифт:
Мои пальцы дергаются, кончики касаются рукоятки ножа.
— Ты присматривал за мной. Защищал меня. Помогал мне. Ты мог говорить себе, что это для твоего собственного удовольствия, по твоим собственным поганым причинам. Но ты заботишься обо мне, Коул, я знаю. Я видела это. Может, ты не хочешь заботиться. Может быть, ты хотел бы убить меня прямо сейчас, чтобы остановить это. Но я не верю, что ты это сделаешь. Слишком многое произошло между нами. Ты слишком сильно изменился.
Медленно она опускает рукава платья вниз. Обнажая хрупкие плечи и маленькую, круглую грудь.
Дикий сад проходит по ее правому боку, заканчиваясь у бедра. Она носит его с гордостью - мой знак на ее коже.
А я ношу ее: белую змею и черную. Я думал, что змеи - это она и я, добро и зло, сошедшиеся в битве. Теперь я думаю, не хотела ли она, чтобы они обе были мной...
Она делает еще один шаг ко мне. Обнаженная и не знающая страха.
Я никогда не привыкну к виду ее тела. К его упругости, к дикой энергии, которая в нем бурлит. Как только я прикоснусь к ней, эта энергия вольется в меня. Засунуть в нее член - все равно что пристегнуть к электрическому стулу.
Ее глаза смотрят на мои, и она говорит, — Ты не причинишь мне боли.
Теперь это я облизываю губы.
Мой голос прозвучал, как хрип, — Ты готова поставить на это свою жизнь?
Мара забирается на стол и ложится под свет. Она смотрит вверх, ее нежное тело обнажено и уязвимо.
— Я здесь, не так ли? — говорит она.
Чем ближе я подхожу к ней, тем сильнее ощущаю ее запах, исходящий от обнаженной кожи. Это заставляет мое сердце биться. А во рту - слюна. Под ярким светом я вижу вены, бегущие по ее коже. Вся эта теплая, горячая кровь быстро бьется с каждым ударом ее сердца.
Я наклоняюсь и поднимаю ограничители, прикрепленные к ножкам стола.
Возможно, во мне есть немного милосердия, потому что я держу в руках оковы, давая ей последний шанс.
— Ты уверена?
Она смотрит мне в глаза, полагая, что видит там что-то.
Затем она протягивает мне свое запястье.
— Я хочу тебя, — говорит она. — И ты хочешь меня.
Я закрываю оковы на ее запястье и слышу, как он фиксируется на месте.
— Теперь ты в моей власти, — говорю я.
30
Мара
Ужас, охвативший меня, когда путы сомкнулись вокруг моего запястья, не сравним ни с чем, что я когда-либо знала. Я - Миа Уоллес, в сердце которой бьется чистый адреналин.
Каждый нерв разгорается, чувства обострены до предела. Я чувствую дыхание Коула, которое струится по моей коже. Я ощущаю жар его рук задолго до того, как они коснутся меня.
Он прижимает мои запястья к столу, затем лодыжки. Затем он медленно поворачивает рукоятку, разводя мои ноги в стороны.
Я задыхаюсь, когда прохладный воздух попадает на мою голую киску. Мне хочется кричать, хочется извиваться, но я отказываюсь это делать. Коул - хищник. Если я покажу хоть малейший намек на страх,
Коул смотрит на меня сверху вниз. Он никогда не выглядел так красиво, как в этом ослепительном свете. Он действительно темный ангел, библейский по силе и гневу.
Его взгляд устремлен на меня и только на меня. Эти черные глаза обшаривают каждый сантиметр моей кожи, обжигая ее. Его верхняя губа напрягается, обнажая зубы.
—Ты знаешь, что я смотрел видео, где ты трахаешься с тем парнем, — мягко говорит он.
Я выдерживаю его взгляд, не смущаясь. — Вот почему я привела его в студию. Чтобы ты посмотрел.
— Как ты думаешь, сколько раз я смотрел эту запись?
Я тяжело сглотнула. Я не думала, что он просмотрит ее больше одного раза.
— Я не знаю.
— Больше сотни, Мара. Снова и снова, снова и снова.
Моя кожа становится то холодной, то горячей.
Он с тревожной нежностью гладит волосы на моем лбу.
— Как ты думаешь, почему я смотрел его так много раз?
— Я . . . Я не знаю.
Боюсь, что ответ заключается в том, что он разжигал свою ярость против меня. Эта встреча принимает такой оборот, которого я не ожидала, и мне трудно сохранять спокойствие.
— Это было для того, чтобы учиться, — говорит Коул, проводя пальцами по моему лицу. — Я смотрел его снова и снова, чтобы понять, что тебе нравится, Мара. Чтобы узнать твои предпочтения. Твое тело такое отзывчивое...
Его пальцы скользят по моим ключицам и спускаются к верхней части груди. Мои соски напряглись и встали дыбом, словно умоляя его о прикосновении. Пожалуйста, чуть ближе. . .
— Ты раб того, что любишь. То, что ты ненавидишь, отталкивает тебя, — говорит Коул тем же низким, гипнотическим тоном. — Я знал, что если узнаю о тебе все, что смогу... ...я смогу заставить тебя сделать все...
Нежно, очень нежно, он берет в пальцы серебряное кольцо и вращает его в напряженном месте моего соска. Ощущение холодной стали, скользящей по моей плоти, заставляет меня стонать. Я ничего не могу с собой поделать, я не могу это остановить.
— Ты даже представить себе не можешь, что я знаю о тебе. . . — говорит Коул. — Я знаю, что ты читаешь, что ешь. Я знаю, как ты прикасаешься к себе, когда думаешь, что ты одна. И я знаю каждую песню, которую ты слушаешь. Все твои любимые. Я составил список и создал алгоритм для поиска именно той песни, которая уносит тебя...
Он делает паузу, достает из кармана телефон и кладет его рядом с инструментами. Одним длинным тонким указательным пальцем он запускает свой плейлист. Музыка, которая льется из его дорогих колонок, совсем не такая, как я ожидала: легкая и неземная, а не мрачная и грохочущая.
Spells - Cannons
Я не могу контролировать то, как музыка заставляет меня чувствовать себя.
Мое тело расслабляется, каждая мышца расслабляется. Мои веки тяжелеют, и, несмотря на мое затруднительное положение, несмотря на опасность, которой я себя подвергла, мой разум начинает дрейфовать под звуки первого куплета.