Связанные Долгом
Шрифт:
Волнуясь, я подошла к его кабинету. За дверью было тихо, но это ничего не значило.
Я постучала и вошла, не дожидаясь ответа, чтобы не дать Данте шанс приготовиться к обороне. Возможно, если смогу снова застать его врасплох, у нас что-то получится.
Данте сидел за столом из черного дерева и прищурился, увидев, как я впервые захожу в его кабинет. Может, опять посчитал, что я посягаю на его личное пространство.
Мой взгляд задержался на фотографии в серебряной рамке на столе. На фото — его улыбающаяся первая жена. Рамка лежала посредине
В моем животе что-то резко сжалось. Стараясь скрыть свою боль, я встретила его неодобрительный взгляд.
— Что ты здесь делаешь?
— Это тоже мой дом, разве нет?
— Конечно да, но это мой кабинет, и мне надо работать.
— Ты постоянно работаешь. Я хотела посмотреть, все ли с тобой нормально.
Он приподнял брови.
— Почему должно быть иначе?
— Почему? Потому что вчера ты себя очень странно вел. Сначала прикасаешься ко мне, а в следующее мгновение не знаешь, как бы побыстрее от меня свалить.
— Ты ничего обо мне не знаешь, Валентина.
— Правильно, и я хочу это изменить, но ты продолжаешь отталкивать меня, — перебила я его.
Данте встал и провел рукой по волосам.
— Я никогда не хотел жениться снова. И не зря.
В который раз это прозвучало так, словно этот брак был моей идеей, как будто мое мнение в этом вопросе кто-то спрашивал.
— Я не просила тебя на мне жениться!
С меня довольно.
Я развернулась на каблуках и выскочила из его кабинета, убедившись, что как следует хлопнула дверью, хоть это и было ребячеством.
Я услышала открывающуюся дверь и шаги Данте позади меня. Он догнал меня и схватил за запястье, останавливая.
— У тебя отвратительный характер, — прорычал он.
Я подняла на него глаза.
— Это твоя вина.
— Этот брак всегда был по логическим мотивам. Я же говорил тебе об этом.
— Но это не означает, что мы не можем попытаться превратить его в настоящий брак. Не существует таких логических мотивов, по которым мы не должны спать друг с другом. Ты спал с проститутками, так почему не можешь спать со мной?
— Потому что я был зол и хотел кого-нибудь трахнуть. Я хотел, чтобы это было грубо и жестко. Я не искал близости или нежности, или чего бы то ни было, что нужно тебе. Я получал удовольствие, а затем уходил. Того, чего ищешь ты, я дать не могу. Та часть меня, которая была способна на это, умерла вместе с моей женой, и она не вернется.
— Ты не можешь знать, чего я хочу. Может быть, мы хотим одного и того же, — прошептала я.
— Я по глазам вижу, что это не так, — усмехнулся он. — Ты хочешь заниматься любовью, но я не могу тебе этого дать. Я жажду обладать тобой, владеть безраздельно, но не по тем причинам, по которым ты хочешь меня. Я бессердечный ублюдок, Валентина. Не старайся разглядеть во мне что-то иное. Деловой костюм и бесстрастное лицо — тонкий слой, скрывающий чертову бездну в моей душе и сердце. Не пытайся подсмотреть, что находится под ним: то, что найдешь там, тебе не понравится.
Я была слишком ошеломлена, чтобы ответить, вместо этого стояла и смотрела, как он возвращается в свой кабинет.
* * *
Остаток дня я провела, обдумывая свои возможности. Эмоциональной привязанности Данте не хотел. Ему даже нежность не нужна. Грубо и жестко — так он описывал секс, за которым шел к проституткам. В одном он был прав. Это было не то, чего я хотела, но за эти годы я узнала, что иногда нужно согласиться на меньшее зло, чтобы достичь хоть какого-то подобия счастья.
Я хотела заниматься сексом с Данте, может, и не таким образом, как он обрисовал, но кто сказал, что так мне не понравится? И он точно не говорил, что будет обращаться со мной грубо. Данте всего лишь сказал, что я не должна ожидать от него флаффа и и проявлений любви. Я смогу это пережить, ведь так?
Мне хотелось быть для него желанной. И, кто знает, вдруг это будет так же прекрасно, как быть любимой им.
Приближалось время обеда, но я испытывала совсем не тот голод, когда торопливо, прежде чем смогла бы передумать, раздевалась в нашей спальне и надевала халат. Голой пройтись по дому я бы не смогла.
Мой желудок крутило от нервов, пока я спускалась вниз в кабинет Данте. Постучав, на этот раз я подождала, когда он разрешит мне войти, потому что не хотела с борьбы начинать эту попытку соблазнения, даже если вчера наш спор в спальне сильно меня завел.
Данте открыл дверь, не вымолвив ни слова, его холодные глаза скользнули по моему телу. Я задумалась, может ли он определить, что я голая под тонкой тканью халата?
— Можно войти?
Он отступил, пропуская меня внутрь. Я услышала, как закрылась позади дверь, а затем Данте прошел мимо и обернулся ко мне с вопросом.
— В чем дело?
— Я приняла решение.
— Насчет чего?
Я распахнула свой халат.
— О нас. О сексе.
Глаза Данте потемнели. Сжав зубы, он покачал головой и начал отворачиваться.
— Тебе нужно уйти.
— Не смей отворачиваться. Взгляни на меня. Данте, я думаю, что заслуживаю хотя бы этой маленькой любезности.
От мужа волнами исходило напряжение, когда он все же повернулся ко мне. Он смотрел, но не приближался и на этот раз не делал вид, что я невидимка. Его голубые глаза блуждали по моему обнаженному телу.
Мои соски затвердели в прохладном воздухе кабинета, но я не запахнула свой шелковый халат, несмотря на непреодолимое желание укрыться от холодного исследования Данте.
Его взгляд задержался на вершине моих бедер немного дольше, чем на остальных участках тела, и меня озарила робкая надежда. Сколько же у него контроля?
— Я для тебя кто? Жена?
Его блондинистые брови сдвинулись.
— Конечно жена.
В его голосе я услышала что-то, чего не смогла понять.
— Тогда заяви свои права, Данте. Сделай меня своей.