Связанные серебром
Шрифт:
Он съел еще печенье, прежде чем встать и приготовить себе ужин
~~~
Адам убрал между нами связь, оставляя от нее лишь тончайшую нить.
— Извини, — прошептал он мне на ухо. — Мне так жаль. Бл… — Он проглотил ругательство и притянул меня ближе. Я поняла, что мы сидим на усыпанной гравием дороге, прижавшись к джипу, и гравий, касавшийся моей обнаженной кожи, был очень холодным.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Ты знаешь,
— Думаю, воспоминание, — ответил он. Раньше, он видел мои.
— Не мое, — сказала я ему. — А твое.
Он замер.
— Плохое?
Он был во Вьетнаме и стал оборотнем еще до моего рождения, наверное, он видел много ужасного.
— Скажем так, личный момент, который я не имела никакого права видеть, — ответила я ему правдиво. — Но не плохое.
Я увидела момент, когда стала для Адама больше, чем просто задание Маррока.
Я вспомнила, как глупо себя чувствовала, стоя с тарелкой печенья на заднем крыльце того, чья жизнь только что была подожжена пламенем ужасного развода.
Тогда, открыв дверь, он ничего не сказал, и я решила, что он считает мой поступок глупостью. Я вернулась домой так быстро, как только могла.
Я не имела ни малейшего представления о том, что помогла и о том, что он видел меня сильной и умной. Забавно, я всегда думала, что выгляжу слабой перед оборотнями.
Ну и что, что я до сих пор вздрагиваю, когда Адам забывается и кладет руку мне на плечо? Пора исправлять это. Мне уже гораздо лучше, и ежедневные воспоминания об изнасиловании пережиток прошлого. Мы будем над этим работать, и Адам сделает на этом поправку.
Наша связь растянулась, как делала иногда, и резко вернулась на место, открывая Адаму доступ к моим мыслям, проясняя мои мысли.
— Что бы тебе ни потребовалось, — сказал он, внезапно замерев. — Что бы ни потребовалось от меня.
Я опустила плечи, уткнувшись носом в ключицу Адама, и через несколько секунд полностью расслабилась.
— Я люблю тебя, — прошептала я. — И ты должен сказать, сколько я должна за ремонт джипа.
— Я не…
Я оборвала его на полуслове, хотя хотела сделать это по-другому, приложить палец к его губам или что-то другое нежное, но дернула головой и ударила лбом его по подбородку. Адам прикусил язык, слишком буквально я его заткнула.
Он рассмеялся, запачкав каплями крови свою рубашку, а я скороговоркой выдала извинения. Адам запрокинул голову и ударился ею об дверь джипа.
— Брось, Мерси. Все быстро заживет.
Я отстранилась и села рядом, смеясь над собой. Несмотря на боль, Адам прав — рана заживет через несколько минут. Она незначительна, а он вервольф.
— Оставь попытку заплатить за внедорожник, — сказал он мне.
— Внедорожник пострадал из-за меня, — заспорила я.
— Не ты бросала на него стену, — заметил он. — Я, возможно, позволю тебе заплатить за вмятину…
— Даже не пытайся солгать мне, — я возмущенно фыркнула, а он снова рассмеялся.
— Хорошо. Я и не собирался, но, в любом случае, это спорно, потому что после падения стены появление вмятины ожидаемо. А в том, что ледяной эльф свихнулся, виноват вампир…
Я бы могла поспорить с Адамом, что очень люблю делать, но еще больше люблю другое.
Я подалась вперед и поцеловала его.
Поцелуй вышел со вкусом крови и Адама, который не переживал, что поцелуй быстро от нежного перерос в страстный. Через некоторое — я точно не знаю какое — время, Адам посмотрел на свою окровавленную рубашку и вновь рассмеялся.
— Полагаю, что мы все же пойдём в боулинг, — сказал он, подняв меня.
Глава 2
Сначала мы заехали в стейк-хаус поужинать.
Адам сменил окровавленное пальто и белую рубашку, которые остались в машине, на темно-синюю футболку, которую достал из сумки на заднем сидении. После чего спросил меня, не выглядит ли странно одетым в футболку и брюки от смокинга. Адам не догадывался, насколько футболка обтягивала его торс, и я заверила его — с невозмутимым видом — что всем будет все равно.
Как правило, в вечер пятницы было полно народу. Но обслуживали быстро.
После того, как официант принял у нас заказ, Адам — слишком обыденно — произнес:
— Так что ты видела?
— Весьма неловкий момент, — ответила я. — Я тебе принесла печенье.
В его глазах появился блеск.
— Ясно, — произнес он, немного расслабив плечи, несмотря на легкий румянец на щеках. — Я думал об этом.
— Все нормально? — спросила я. — Извини за вторжение.
Он покачал головой.
— Не нужно извиняться. Тебе всегда рады, неважно по какой причине ты зашла.
— Значит, — обыденно произнесла я, — ты впервые выступал на открытой трибуне?
Он вскинул голову.
— Попался. Мне Уоррен рассказал.
Адам улыбнулся.
— Задыхающийся, потеющий и несчастный
Официантка поставила перед нами еду и заторопилась прочь. Адам кормил меня стейком с кровью, а я кормила его лососем. Еда была отличной, компания еще лучше, и будь я кошкой, замурлыкала бы.
— Ты выглядишь счастливой. — Он отпил кофе и вытянул ногу так, что она оказалась у моих.
— Ты делаешь меня такой, — ответила я.
— Ты могла бы всегда такой быть, — произнес он, кладя в рот последний ломтик запеченного картофеля, — если бы переехала ко мне.
Просыпаться с ним каждое утро… но…
— Нет. Тебе и без того от меня достаточно неприятностей, — возразила я. — И стае и мне нужно свыкнуться… разрядить напряжение, до того, как я перееду к тебе. Твой дом — крепость, сердце стаи. Им нужно место, в котором они будут чувствовать себя в безопасности.
— Они привыкнут.