Свяжи меня в Городе Ангелов
Шрифт:
Хината въезжает во двор, ставит машину на парковку, покрытую мелким белым гравием, не спеша выходит из неё и идёт в дом. О, да! Дом Джима стоит, конечно же, на самом побережье океана. Надо просто пройти через все комнаты и можно выйти прямо туда, где тяжёлые волны с тихим плеском накатывают на жёлтый песок, а прохладный бриз охлаждает лицо. Хината медленно обходит весь дом, надеясь, что Джим уже проснулся, но его нигде нет. В конце концов, ей всё же приходится заглянуть в его спальню. Дэвис, предсказуемо, ещё спит, раскинувшись на белоснежных простынях. Тонкое одеяло едва прикрывает тазобедренные косточки, оставляя открывшуюся перед ней картину в рамках приличия. На белой матовой
Только один раз она видела его другим. В тот день Хината пришла по поводу негритянских банд, вторгшихся на территорию Якудза. Они как стаи диких обезьян тащили всё, что попадалось в их цепкие лапы, громили и уничтожали то, что им не принадлежало, а ещё были многочисленны и при этом абсурдно-неуловимы.
Хината тогда долго бродила по дому, заглядывая в каждый уголок, но Джима нигде не было. Она уже устала и подумывала уйти, когда её взгляд упал на лестницу в подвал. Хината спустилась по ней и заглянула в приоткрытую дверь. Комната за ней была совершенно не похожа ни на одну другую в этом доме. Шкафы с толстыми книгами в твёрдых переплётах стояли вдоль всех стен, хотя в комнатах наверху ни одной книги нигде не было. На большом столе, который располагался в центре помещения, лежала шахматная доска, а на ней стояли фигуры, вырезанные из слоновой кости, остальная поверхность столешницы была усыпана какими-то записями. Сам Джим стоял на стремянке и читал пожелтевшую книгу, которую достал с верхней полки. В тот момент она увидела совершенно другого человека: его лицо было сосредоточенным и серьёзным, было очевидно, что он вникает в каждое написанное слово. Хината даже успела прочитать название некоторых книг, прежде чем он её заметил: «Высшая математика», «Теория вероятности», «Психология».
– О! Поймала меня! – Джим нарочито небрежно захлопнул книгу и снова стал прежним.
Больше в той комнате она его не заставала.
Белые тонкие шторы начинают колыхаться от сквозняка, и Дэвис, почувствовав чужое присутствие, просыпается. Выглядит он сейчас человечнее, чем обычно: без дорогой одежды и хорошей укладки. Его волосы слегка растрёпаны, на щеке полоса от складки на подушке. Хината назвала бы его милым, но на его лице начинают оживать глаза, сканируя и анализируя окружающий мир.
– Привет, – говорит он немного хрипло, откидывая при этом голову на подушку и открывая шею.
Он сонно моргает и всё ещё пытается окончательно проснуться. Потом быстрым движением сбрасывает с себя на пол одеяло, конечно же, он под ним совершенно голый, и Хината едва успевает отвести взгляд к окну. Стыдливостью Джим не тоже отличается.
– Ты рано. Что-то случилось? – спрашивает Дэвис, резко поднимаясь на ноги и надевая тёмно-синий длинный шёлковый халат.
Двенадцать часов дня – для него ещё раннее утро.
– Я подожду тебя в гостиной, – говорит Хината, не отвечая на его вопрос.
Она хочет дать ему время привести себя в порядок.
Его дом она знает как собственную квартиру. Идя по коридору в гостиную, Хината замечает на стене новую картину. Этот кошмар из белых вьющихся нитей, которое сворачиваются в клубки на фоне мазков зелёного и красного цвета, наверняка стоит баснословных денег. На раме есть небольшая табличка с названием картины, и Хината из любопытства её читает: «Номер 17А» Джексон Поллок. Опять же название картины ни о чём не говорит. Она думает о том, что «это» —произведением искусства назвать этот ужас у неё язык не поворачивается – вмещается в свою цену столько нулей, сколько Хинате и представить сложно.
Хината никогда не считала чужие деньги и только рядом с Дэвисом у неё стали возникать мысли: «Сколько же стоит костюм на нём, картина на его стене, ваза у бассейна?». Как-то она даже спросила:
– Эта картина стоит миллион долларов?
Странная мазня на холсте, по её мнению, не тянула и на сто долларов, но это же Джим, значит такого точно быть не могло.
Он только поморщился:
– Дорогая, я не покупаю дешёвые вещи. Картина стоимостью меньше семьдесят пять миллионов это просто рисунок.
Больше картины в доме Дэвиса Хината оценивать не рискует, можно сильно промахнуться.
Хината входит в просторную гостиную. Та выходит разноцветными витражными окнами к бассейну, и Хината в очередной раз задумывается о том, чтобы окунуться в прозрачную голубоватую воду. Она решает, что вполне успеет до прихода Джима: сбрасывает лёгкое платье на плетёный из тончайшей лозы стул, стоящий возле бассейна, оставаясь в одних белых кружевных трусиках, и с удовольствием окунается в тёплую воду. Она делает пару взмахов руками и тут же достигает другого края небольшого бассейна. Гладкая поверхность идёт рябью, отражая солнечные лучи, рисуя при этом на плиточном дне причудливые голубые с золотом узоры. Вода словно растворяет все её проблемы и тревоги. И после небольшого заплыва Хината просто лежит на поверхности, перевернувшись на спину и подставив лицо солнцу, совершенно забыв о Джиме, она смотрит в неоново—голубое небо. Но полностью забыть о себе Джим ей не даёт.
– Составлю тебе компанию и позавтракаю здесь, – слышит Хината его голос.
Тут же раздаётся звук опускающегося на столик подноса. Она даже голову не поворачивает в его сторону. Ей хочется ещё пару секунд побыть в эфемерном одиночестве.
– Не хотел бы прерывать твоё наслаждение моим бассейном, но что-то мне подсказывает, что ты не поплавать сюда пришла, куколка, – чуть насмешливо говорит Джим.
Запах кофе заполняет собой всё пространство и тает горечью на языке. Хината усмехается про себя, думая при этом: «Джим умеет соблазнять и без слов». Она выходит из воды и заворачивается в заботливо сложенное у края бассейна пушистое белое полотенце. Пару секунд ей кажется, что Джим жадно и откровенно разглядывает её влажное тело, но когда она подходит к своему креслу, то краем глаза замечает, что у того всё спокойно в районе ширинки, да и его взгляд не сочится приторным похотливым желанием.
Джим сидит в изящном плетёном кресле, возле такого же искусно плетённого столика со стеклянной поверхностью. Перед ним поднос с тостами, джем, масло и маленькая чашечка свежесваренного кофе. Одет он в белую лёгкую рубашку и классические тонкие светлые брюки: как всегда безупречен. Вторая чашечка из тонкого фарфора, опьяняя ароматом, ждёт её.
Хината садится, откидывает мокрые волосы за спину и делает глоток чёрной, горькой, бодрящей жидкости. Она придаёт ей смелости:
– Тебе сегодня позвонит в три часа тот, вчерашний мужчина – Том Бэрер.
Джим ухмыляется и становится похож на кота перед миской сметаны.
– Предсказуемо, – говорит Дэвис, словно он толкнул её в объятия незнакомца только для того, чтобы получить такой результат.
Чёрт возьми, этого Дэвиса! Она даже не может быть уверена в том, что это не так. Рядом с Джимом никогда ни в чём невозможно быть уверенным на сто процентов. А Дэвис продолжает:
– Как повеселилась? Верёвки были крепкими? – шутит он, намазывает тост клубничным джемом и протягивает ей.