Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
– Мы даже не знаем, ваше величество… – с сомнением произнес Леон Второй, стараясь дышать в другую сторону – король только что изволил скушать головку чеснока. – Будет ли удобным, чтобы человек моего положения бегал по полю с мячом?
– А что такого? – хмыкнул я. – Вот папа Иоанн Павел Второй был фанатом «Барселоны».
– Какой–какой папа? – наморщил лоб Леон Второй. – Мы не припоминаем такого имени в перечне…
– Пардон, оговорился. Я совсем другого папу имел в виду. Так что, в футбол играть будем?
– Хорошо, будем, – принял решение Папа Римский. – Завтра.
Глава 28
Темнотища,
Я иду по извилистому коридору, ведущему в самые недра Ватиканского холма. Впереди ступает молчаливая фигура в капюшоне – великий инквизитор Торквемада. Тишину нарушает лишь шлепанье босых ног и тихое лязганье в такт шагам.
По окончании рыцарского турнира, когда все поздравляли короля Гастона, выигравшего Папский Кубок и в очередной раз ставшего чемпионом, ко мне подошел кардинал дю Шевуа. А с ним наш смиренный брат Фома, более известный под именем Томмазо Торквемада. Кардинал вежливо попросил меня не задавать никаких вопросов и прямо сейчас отправиться с Торквемадой в ватиканские катакомбы.
В самое логово инквизиции.
Вопросов я задавать не стал. Но пояснение мне все же дали. Кардинал дю Шевуа отнюдь не позабыл о том случае с шатиром на площади Хаарога. По прибытии в Ватикан он доложил обо всем произошедшем в компетентные органы. Те отнеслись к этому с максимальным вниманием и немедленно начали расследование.
– Три дня назад в Ромецию вернулся один чернокнижник, – процедил Торквемада, шагая по осклизлым ступеням. – Он родом из королевства Юрада, но последние несколько лет жил в Ливонии. А вчера в Ромеции произошел случай, аналогичный тому, свидетелем которому был ты и его преосвященство дю Шевуа. Шатир. В городе появился шатир. Он жестоким образом умертвил шестерых ни в чем не повинных граждан, после чего на место происшествия подоспела городская стража. Шатира расстреляли из арбалетов, а труп доставили в инквизицию.
– Думаете, дело рук того чернокнижника? Может, просто совпадение?
– Может быть, и совпадение. Может быть, и совпадение. Но есть и еще один факт. Еще ранее этот чернокнижник жил на острове Сицилия – аккурат в то время, когда там полыхал Шатиров Мор. Три совпадения подряд – это слишком много, чтобы не прислушаться к ним.
– Ну жил он там, ну и что? Кардинал дю Шевуа тоже присутствовал при всех трех случаях – во время эпидемии в Сицилии, в Хаароге и вчера в Ромеции.
– Верно. Но фра Роже никогда не был замечен в злокозненном чернокнижии. Напротив, он неоднократно показывал себя ярым борцом за веру и умелым экзорцистом. А на Сицилии он едва не погиб сам, среди прочих несчастных заразившись шатиризмом. В то же время означенный чернокнижник, прозванный Червецом, давно уже прославил себя с самой худой стороны. Он дважды избегал аутодафе лишь чудом и заступничеством со стороны кое–кого из власть имущих. У него есть связи в определенных кругах. Однако теперь он наконец попал в мои лапы – и я его больше не выпущу. Он отправится на костер так или иначе – прегрешений за ним накопилось столько, что уже не отмыться.
– Тогда какая разница, причастен ли он к появлению шатиров? Раз уж он все равно уже приговорен.
– Есть разница, тварь. Если это его рук дело – дело будет закрыто после того, как догорит костер. Если же в данном случае он невиновен, я разведу рядом второй костер – для другого чернокнижника, покамест неизвестного.
– И зачем вам я?
– Фра Роже рассказал мне о том, что у тебя есть некое демонское зрение, с помощью которого ты сможешь ответить – был ли чернокнижник Червец в означенное время в Хаароге или же не был. Ты весьма поможешь нам этим.
Я задумался. Мое Направление и в самом деле может дать нужный ответ. На все сто процентов не уверен, но это вполне возможно.
Хотя немного странно. Насколько я знаю святую инквизицию, обычно она не прибегает к таким заковыристым методам. Ведь есть же куда более надежные и проверенные способы получения информации.
– К сожалению, я не могу допросить этого чернокнижника с пристрастием, – как будто прочел мои мысли Торквемада. – Мне очень важно узнать от него правду – не то, что обычно говорят, желая избавиться от телесных мучений, а доподлинную правду. И в этом мне поможешь ты, тварь.
– Принуждаешь сотрудничать с органами, начальник? – прохрипел я. – А сам при этом тварью обзываешься… Невежливо как–то – такими словами вот так легко кидаться.
– О чем ты, тварь? – холодно процедил Торквемада. – Разве неизвестно тебе значение этого слова? Тварь – это то, что сотворено.
– В смысле?
– Даже малым детям известно, что вся природа делится на четыре вида. Первый вид – природа творящая и нетварная. Это Бог. Второй вид – природа творящая и тварная. Это души живых существ, порождающие нематериальные чувства, идеи и мысли. Третий вид – природа не творящая и тварная. Это тела людей, животных, мертвые вещи. Все, что сотворено Богом. Все, что мы видим глазами и щупаем руками. Все то материальное, что нас окружает. Солнце – тварь, земля – тварь, океан – тварь, растение – тварь, животное – тварь, человек – тварь. И ты тоже тварь. Нечистая, но все же тварь. Гордись этим.
– А, так вы в этом смысле… – малость смутился я. – Ну тогда пардоньте муа, недопонял. Там, откуда я родом, «тварь» – как бы оскорбление…
– Почему?
– Э… ну… почему… даже не знаю. Исторически так сложилось, наверное. Почему вот, скажем, слово «петух» стало оскорблением?
– А что может быть оскорбительного в петухе? Этой птице Богом было доверено первой встречать рассвет. Она – герольд, глашатай, возвещающий появление солнца. Многие рыцари почитают за честь носить на щите изображение петуха – он символизирует доблесть и бойцовский дух.
– Ну да, верно все… просто… ну в общем у нас… долго объяснять, в общем. Я и сам не знаю, почему у нас так вышло. У нас в последнее время уже и цвет неба считается неприличным…
– Что неприличного в голубом цвете? Это очень красивый цвет.
– Да так просто. Снятся людям иногда голубые города, соберутся пидорасы и уедут навсегда… – немелодично пропел я.
– Ты очень странный зверь. Тебе об этом говорили?
– Ни разу. Вы первый.
– Ты лжешь. Не лги мне, тварь! Я чувствую ложь каждым своим фибром!
– Простите, Лаврентий Палыч, больше не буду. Кстати, вы сказали, что природа делится на четыре вида. А назвали только три. Какой четвертый?
– Четвертый вид – природа не творящая и нетварная. Конец и итог всего. Это опять–таки Бог. К Нему все возвращается и Им все завершается.
Спускаемся все глубже. Полостям под Ватиканом бесчисленные века – в них скрывались от гонителей еще первые христиане.
Сейчас эти катакомбы используют для прямо противоположных целей.
Каменные ступени привели нас в просторный зал, выложенный мозаичной плиткой и скудно освещенный факелами. По стенам бегают тени, издалека слышны агонизирующие крики. Вдоль стен бесшумно перемещаются фигуры монахов–доминиканцев.