Сын бога войны
Шрифт:
– Справедливо, – неохотно согласился Амизак.
– Слышал? – спросил Октамис у Мадагая. – Завтра я поставлю тебя на колени и заставлю принести извинения.
– Что он себе позволяет? – нахмурился Мадагай. – Уйми его, брат, или я велю схватить его и надеть ему ярмо на шею.
Собравшиеся отозвались на это недовольным рокотом. У сколотов было не так уж много законов, но все они неукоснительно соблюдались. Октамис был прав. Хотя многие его недолюбливали, Мадагая здесь никто не считал своим, как и его людей. Они были временными союзниками, вот и все. Мысль о том, что
Амизак на то и был вождем, чтобы уловить настроение толпы и подладиться под общее мнение.
– Брат, – сказал он, – этот юноша в своем праве.
– Но я не стану бороться с простолюдином! – воскликнул Мадагай.
– Зато я буду, – угрожающе предупредил Октамис.
Амизак подъехал к брату вплотную и тихо проговорил:
– Прими вызов. Но бороться будете завтра. Договорились?
Он выразительно шевельнул бровью.
Мадагай внимательно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Октамиса.
– Хорошо, – кивнул он. – Я принимаю вызов. Но только из уважения к своему брату. Поединок состоится завтра.
– Почему не сегодня? – недовольно осведомился Октамис.
– Потому что я так решил, – отрезал Мадагай. – У меня много дел. Я не чета тебе, грязный оборванец.
Октамис после поджога дома и в самом деле выглядел не лучшим образом. В собравшейся толпе засмеялись. Это был нервный и возбужденный смех. Все предвкушали завтрашнее зрелище. Бой закончился без значительных потерь. Настало время пользоваться плодами победы. Поняв, что больше ничего интересного сейчас не произойдет, воины, толкаясь и спеша опередить друг друга, бросились искать добычу.
Октамис остался один перед братьями-вождями.
– Ты можешь отказаться, – сказал ему Амизак, подбоченившись на своем вороном коне. – Извинись перед моим братом. Ты будешь прощен, и недоразумение останется в прошлом. Так будет лучше для тебя, поверь.
– Нет.
– Предлагаю еще раз. Подумай как следует.
– Я уже подумал, – твердо произнес Октамис. – И, как вы оба слышали, мой ответ был «нет». Таким он и остается.
– Будь по-твоему, – сказал Амизак с угрозой в голосе. – Не жалуйся потом, что тебя не предупреждали.
Братья повернули коней и поехали мимо дымящихся развалин. Октамис испытал запоздалое желание пойти на попятную, но решил, что этим уронит свою честь. Ночью, когда он спал, на него навалились неизвестные, набросили на него шкуру и стали бить чем придется. Физиономии их были замотаны тряпками, кулаки обтянуты боевыми рукавицами с металлическими накладками. Они колотили Октамиса по туловищу, не трогая лица, чтобы не оставлять следов. Но главное было проделано под конец избиения, когда ему заломили руки за спину и правую вывернули так, что отчетливо прозвучал щелчок разошедшихся суставов. Напоследок Октамиса огрели чем-то тяжелым по затылку, и он провалился в черный колодец беспамятства.
Ни один человек не пришел ему на помощь – в ту ночь пьяных потасовок хватало по всему селению, так что никто не обратил внимания на свалку, а сам Октамис счел ниже своего достоинства звать на помощь. Он едва поднялся с кошмы, на которой пролежал без сознания до самого утра. Рука распухла и посинела, в груди при каждом вдохе разливалась горячая боль. Он как мог привел себя в порядок и побрел искать Амизака, но наткнулся на Мадагая, который разминался возле колодца, очень бодрый, самоуверенный и полный сил.
– Эй, оборванец! – крикнул он под смех своих приближенных. – Иди сюда, сразимся. Или вчера твоим языком управлял хмель? Уже придумал повод, чтобы отказаться?
Октамис и до этого был почти уверен, что ночных головорезов подослал Мадагай, а теперь окончательно убедился в этом. Вспомнились ему и многозначительные взгляды, которыми обменялись братья. Амизак тоже, несомненно, был причастен к грязной истории. Но как теперь отступить, когда все смотрят насмешливо и выжидательно? Октамис даже не попытался перенести поединок на потом, когда заживет вывихнутая рука. Он лишь протянул ее знакомому воину с просьбой вправить.
– Считай, я тебя уже пожалел и даже прослезился! – крикнул Мадагай. – Расскажи нам, что с тобой приключилось? Наверное, ты спал мирным сном, а какие-то негодяи на тебя напали? Давай, не стесняйся. Мы все готовы выслушать и погладить тебя по головке.
Издевательское предложение его было встречено громогласным хохотом. На площадке у колодца собралось уже сотни две зрителей, и остальные спешили со всех сторон, привлеченные шумом и видом толпы.
Октамис сказал, что будет бороться, и стиснул зубы. Дальнейшее он всегда вспоминал со стыдом, отвращением и ненавистью. Когда они сошлись, Мадагай первым делом схватил его за поврежденное запястье, отчего у Октамиса потемнело в глазах. Поединок был короток. Под свист и улюлюканье собравшихся Октамис был трижды брошен на твердую, утоптанную землю и всякий раз вставал все с бо`льшим трудом. Продемонстрировав свою удаль, Мадагай подсек ему ноги и уложил на спину, припечатав лопатками к земле.
– Победа! – объявил он, поднимаясь с воздетыми к небу руками. – Вы все были свидетелями. Теперь хвастливый слабак признает свою неправоту. Слушайте все! Вчера он так настаивал на соблюдении закона, что сегодня не сможет отвертеться. Давай, слабак! Начинай! Я тебя слушаю.
Первым побуждением Октамиса было промолчать. Но в этом случае ему грозило суровое наказание – вплоть до изгнания из племени или побития камнями у столба позора.
Внутренне корчась от унижения, он встал на колени и произнес требуемую фразу.
– Громче! – потребовал Мадагай.
– Громче! – подхватили в толпе.
Закон этого не предусматривал. Октамис поднялся и пошел прочь, не оглядываясь. Весь день он ловил на себе презрительные и насмешливые взгляды соплеменников, а вечером был призван к Амизаку.
Вождь восседал под открытым небом на троне, который всегда возил с собой. Охранники пересмеивались. Вокруг трона возвышались горы трофеев и подношений, которые разбирали жены Амизака. Была среди них и Янина. В ее глазах Октамис прочитал сочувствие и поддержку, и это придало ему сил.