Сын бомбардира
Шрифт:
— Отменно! — похвалил Корнилов.
Он сошёл с лошади и в окружении офицеров направился на площадку — крышу каземата. Она возвышалась над укреплением, и снаряды французов всё чаще и чаще неслись именно сюда.
Начальник бастиона поспешно забежал вперёд адмирала и, бледнея, проговорил:
— Ваше превосходительство, я прошу вас сойти вниз. Вы нас обижаете, вы доказываете тем, что не уверены в нас. Уезжайте отсюда. Прошу. Мы исполним свой долг…
Корнилов сухо ответил:
— А зачем же вы хотите мешать мне исполнить
Адмирал поднял к глазам подзорную трубу и невольно замахал свободной рукой перед окуляром, будто мог разогнать многометровый слой дыма и пыли впереди. С досадой опустил трубу:
— Вышлите наблюдателей!
— Посланы, ваше превосходительство!
Корнилов повернулся, чтобы сойти с площадки, и вдруг внизу увидел мальчонку, который в упор рассматривал его. Поймав взгляд адмирала, мальчонка прыгнул в землянку. Корнилов нахмурился: на днях он отдал приказ эвакуировать из Севастополя всех детей и женщин. Владимир Алексеевич сам имел пятерых детей, но накануне бомбардировки отправил семью в Николаев.
— Почему не выполняете приказ? — адмирал резко ткнул пальцем вниз. — Почему на укреплениях дети?
Начальник бастиона подбежал к краю площадки, заглянул вниз:
— Никого нет-с, ваше превосходительство!
— Как нет-с! Только что был. Кто командир батареи?
— Лейтенант Забудский.
— Позвать!
Офицер, услышав свою фамилию, подбежал к адмиралу.
Владимир Алексеевич внимательно осмотрел молодого командира. Тонкое бледное лицо обрамляли опалённые бакенбарды, мундир его был прожжён во многих местах, но сидел молодцевато.
Уже мягче адмирал произнёс:
— У вас на батарее дети, лейтенант.
— Так точно, ваше превосходительство. Сын бомбардира Пищенко.
— Почему не отправили обозом? — Забудский растерянно молчал. — Кончится бомбардировка — отправить!
И тут раздался умоляющий звонкий голос:
— Не отправляйте, ваше превосходительство.
— Это кто там?! — грозно проговорил адмирал. — Выходи!
— Не выйду! — испуганно донеслось снизу.
Офицеры свиты заулыбались. Корнилов с притворной суровостью сдвинул брови.
— Приказываю выйти.
Из землянки показался мальчишка. Отряхнулся, вытянулся во фрунт и строевым шагом подошёл к адмиралу:
— Николка, сын матроса 37–го флотского экипажа Тимофея Пищекко, по вашему приказанию явился! — громко отрапортовал мальчуган. И жалобно попросил: — Не отправляйте с батареи, ваше превосходительство! Я… воду доставлять могу…
С водой на бастионах действительно было туго. Адмирал повернулся к своему адъютанту:
— А ведь сын бомбардира прав. Надобно привлечь к этому делу горожан. — И стал спускаться вниз.
Проходя мимо мальчика, повернул к нему голову:
— Значит, помощник? А на чём собираешься возить?
— Уж придумаю.
— Ну уж придумай, придумай! — Корнилов улыбнулся и, садясь на лошадь, бросил Забудскому;
— Поставить на довольствие!
— Есть поставить!
Глухой удар оборвал фразу. Бомба* взорвалась совсем рядом, и лошадь Корнилова испуганно заржала, взвилась на дыбы. Адмирал осадил её, ласково похлопал по холке. Но гнедая не слушалась — она дико косила глазом на дымящуюся воронку и не шла вперёд.
Владимир Алексеевич наклонился к прижатому уху лошади и строго сказал:
— Не люблю, когда меня не слушают.
Лошадиное ухо медленно приподнялось, и гнедая, преодолевая страх, пошла вниз с батареи…
Днём Корнилов появился на Малаховом кургане. И вновь прокатилось по редутам [5] громогласное «ура!». Адмирал снял фуражку, вытер пот со лба.
— Будем кричать «ура!», когда собьём английскую батарею, а теперь покамест только французская замолчала.
5
РЕДУТ. Земляное полевое укрепление, перед которым, как правило, был ров. Укрепление замкнутое, защищённое я с флангов (с боков) так называемыми траверсами.
Он выпрямился в седле и, не надевая фуражки, поскакал вверх. Сопровождающие отстали, только адъютант мчался рядом.
Возле батареи у оборонительной башни спешились. Владимир Алексеевич сошёл с лошади и зашагад вдоль земляного вала. Вдруг адмирал остановился. На земле, хрипя и задыхаясь, перевязывал себя матрос. При виде адмирала раненый попытался встать. Владимир Алексеевич быстро подошёл к матросу.
— Немедленно носилки!
Адьютант бросился выполнять приказ. Корнилов наклонился над лежащим. Тонкими длинными пальцами стал разматывать бинт.
Появились офицеры свиты. Кто-то посоветовал не беспокоить матроса: похоже, ни в чьей помощи он уже не нуждался.
Владимир Алексеевич грустно посмотрел на говорящего.
— Да, всем не поможешь. К тому же и медик из меня никудышный…
Адмиральская группа направилась к оборонительной башне Малахова кургана. На первом этаже этой башни, за толстыми стенами из белого инкерманского камня лежали тяжелораненые офицеры, ожидая отправки в госпиталь.
Несколько секунд Корнилов вглядывался в багровые вспышки вражеских батарей. Потом спросил:
— Как с припасами?
— Много отсыревшего пороху, — ответили ему, — каптенармусы не успели…
Последних слов адмирал не расслышал: рядом ударила шрапнель.
— Ваше превосходительство, пойдёмте отсюда, — быстро заговорил адъютант, — вас там спрашивают.
Корнилов только улыбнулся этой незатейливой хитрости.
Один из снарядов упал на валу, адмирал отряхнул с шинели землю. Ещё несколько бомб взорвалось поблизости. Англичане явно заметили группу военачальников и пристрелялись.