Сын детей тропы
Шрифт:
Шогол-Ву приотворил дверь, выглянул осторожно.
Зверь был таким же, как тот, встреченный в Безлюдье — широкое, как бочка, тело, расставленные острые уши, оскаленная пасть. Щетина отливала синевой, белая короткая грива дыбилась вдоль хребта. Тяжело ступали копыта.
Зверь мотал головой, отпугивая псов, но не рвал их. Он будто что-то искал, раздувая ноздри.
— Страж! — воскликнула дочь леса. — Он не опасен, не тронет живых!..
Хвала Трёхрукому, её не услышали за криком людей, за лаем псов. Тётушка Галь привалилась к
— Пусти!.. Они же убьют его!
Люди кричали. Выли и ревели псы.
— Ох, боги! — раздался по ту сторону двери голос тётушки Галь. — Защитите нас!
Зверь завизжал, следом заскулил пёс.
— Так его!
— Обходи, обходи!..
— Неллик!.. Неллик, берегись, с дороги!
Затрещала изгородь, ломаясь. Что-то ударило о стену сарая, замычал рогач. Шогол-Ву разобрал тонкий голос нептицы.
Дочь леса билась в его руках.
— Пусти меня!.. Пусти же, они убивают его! Я прошу... я остановлю! Отпусти меня!..
Шогол-Ву закрыл ей рот. Она попыталась стряхнуть руку, потом укусила.
Пёс закричал, как человек, и люди завопили громче.
— Тварь проклятая!
— Бей его, бей!..
— Во, во, в глаз давай!..
Оглушительный визг перекрыл все звуки.
Дочь леса уже не просила — кричала, забыв слова. Мотала головой. Шогол-Ву давил этот крик ладонью, чуял пальцами горячие слёзы.
Зверь хрипел, ревели люди. Слышались звуки ударов, и на каждый дочь леса рвалась всем телом, будто били её. Что-то упало тяжело, сотрясая землю, и пёсий лай сменился рычанием.
— Ты не смогла бы помочь, — сказал Шогол-Ву. — Слышишь? Не смогла бы.
У неё подкосились колени. Он сжал её, почти невесомую, и подумал, не переломать бы кости. Кроме костей, похоже, там ничего и не было.
Люди ликовали. Выли, как звери, опьянённые кровью.
— Вот так и лесных выродков прикончим! — заорал кто-то, и его поддержали криками.
— Ох, боги, — пробормотала тётушка Галь. — Ох, защитите нас...
Застучали копыта рогачей, псы залаяли, как на чужака. Кто-то приехал.
— Эй, да улыбнётся вам Двуликий!.. И без нас справились?
— Вот так зверюга...
— Он пса у нас порвал, а дальше спугнули, что ли. Видим, бежит к Кривому Лугу — ну, собрались и вам на подмогу...
— У старой хижины тела лежат, ох и подрал он их! К Вольду, должно, ехали, да не успели. И мы не успели... Да уймите псов!
Зазвучали людские крики, рычание, скулёж. Псов поволокли прочь. Одного, видно, хлестнули, и он взвыл. Стало тише, лишь тётушка Галь всё молила богов негромко, всё стояла, не возвращаясь в дом.
И тут в сарае закричал рогач.
— Это ещё что? Эй, ты когда это рогачом обзавелась, хозяйка? — спросили удивлённо и насмешливо.
Слышно было, со скрипом
— Боги, пощадите нас!.. Да как же это? Вот так урод!
— Это Вольда рогачи, — прозвучало сурово. — Ночью свели.
— Украли? Так это точно Нат замешан! А ты ещё врала, старая, что не видала его!
— Ай, заприте, заприте! Ну и клювище!..
Дочь леса сделала попытку вырваться, но Шогол-Ву держал крепко.
Кто-то подошёл совсем близко. Слышно было, как вскрикнула тётушка Галь, когда её дёрнули прочь от двери.
Запятнанный огляделся. Лук был рядом, но удастся ли натянуть?..
— Эй, меня ищете? — донеслось со стороны Безлюдья. — Вы, трусы, только на баб и можете руку поднимать! Хотите награду? Поймайте меня!.. Но!..
Глава 16. Побег
Люди вскричали, захрапели рогачи. Нат поскакал прочь, и кто-то бросился за ним в погоню.
— Сторожите! — крикнули за дверью. — Зверя Вольду вернём, а эта ещё ответит!
— Пусти!.. — взмолилась дочь леса.
— Ш-ш-ш! — сказал Шогол-Ву. — Жди. Ещё немного.
Она замерла послушно. Запятнанный выпустил её, отыскал нож. Во дворе ругались двое, и что-то било в дверь сарая.
Вдали таяли людские крики и стук копыт.
Шогол-Ву дал лесной деве свой лук и мешок, толкнул дверь и вышел.
Поселенцев было семеро. Трое привалились к двери сарая, прочие окружали хозяйку.
— Выродок! — раздался испуганный возглас. — Ну, карга старая! Мы с ней, как с родной, а она воров да выродков привечает!
Один из людей толкнул тётушку. Другой попятился, отошёл на пару шагов и пустился бежать, оглядываясь. Осмелев, закричал:
— Эй, люди, сюда!.. На нас выродки напали!..
Шогол-Ву медленно пошёл вперёд. Трое на его пути оскалились, один поднял рогатину. Тётушка Галь застыла, всплеснув руками и широко раскрыв незрячие глаза.
— Рогачи Вольда, значит? — зло прозвенело за плечом. — Он сам — вор! А вы... лесной зверь не тронул бы живых! Убийцы! Боги проснутся и сотрут этот мир, но перед тем напьются вашей крови, и теперь я сама вижу: вы не заслуживаете спасения!
Пока дочь леса говорила, Шогол-Ву качал в пальцах нож. Плохой, только и годится, что резать хлеб. Такой не метнёшь.
Но люди отвели глаза, и время нельзя было терять. Запятнанный кинулся в сторону — туда, где за поваленной изгородью лежал мёртвый зверь, израненный, исколотый, в луже крови. Нагнувшись, подхватил брошенные вилы. Стиснул зубы так, что подумал, раскрошатся.
Нельзя показывать слабость. Поймут — значит, уже проиграл.
— Что ты мелешь-то? — воскликнул поселенец, отходя от тётушки. — Довольно мы вас терпели, выродки лесные! Носы дерёте, на нас, как на грязь, свысока глядите, а сами границы по-тихому смещаете, землю нашу крадёте! Ещё других ворами зовёте!