Сын двух миров
Шрифт:
Хлынула тёмная кровь, и зверь развернулся к нему с шипящим рёвом ярости и боли. Затем существо замерло и мягко рухнуло на песок. Клинок Оула Ворна достиг его второго сердца. Дракон был мёртв.
— Зверь почти добрался до меня, — холодно произнёс Стивен Дрю, поднимаясь на ноги. — Ты не ранен, Оул?
— Нет, Арк Авул, — ответил молодой марсианин.
Он говорил со странной отстранённой официальностью, характерной для его расы даже в состоянии стресса.
— Это моя вина, что наша гипнотическая атака на зверя сорвалась, — серьёзно сказал Дрю. — Кто-то позвал меня, и я потерял контроль.
— Это слуга твоего отца, старый Лин Л'Лан, — сообщил Дрю один из молодых марсиан. — Вот и он.
К ним приближался прыгун, универсальное вьючное животное южных кланов. Передние лапы мохнатого коричневого животного были тонкими и короткими, но задние — массивными, на них оно совершало невероятные прыжки. В седле на спине животного сидел Лин Л'Лан.
О возрасте старого марсианина свидетельствовала сеть мелких морщин, превращавших его багровое лицо в сморщенную маску. Когда он поспешно спешился рядом со Стивеном Дрю, его серьёзные чёрные глаза были, как обычно, бесстрастны.
— Авул Кан послал за тобой, — быстро сказал он Дрю по-марсиански. — Он заболел.
— Отец заболел? — Дрю вскрикнул, в его груди поднялась тревога.
— Да, Арк Авул, — серьёзно ответил старый слуга. — Ему стало плохо, когда находился в нижних туннелях рудника. Мы отнесли его в дом. Он не мог двигаться. Он велел мне поспешить и привести тебя к нему.
Не говоря ни слова, Стивен Дрю помчался к пяти прыгунам, привязанным на некотором расстоянии от уступа. Он отвязал своего скакуна и запрыгнул в седло.
— Поехали быстрее, Лин Л'Лан! — крикнул он и коснулся пятками боков прыгуна. — Тако!
Мохнатое тело под ним опустилось, словно на пружинах, а затем длинным плавным прыжком взлетело над залитым солнцем песком. Потом приземлилось, словно на амортизирующих пружинах, сгруппировалось и снова плавно полетело вперёд.
Старый Лин Л'Лан скакал рядом с Дрю.
Старый марсианин ничего не говорил. Для марсианина речь — это не та вещь, которую можно использовать без необходимости. А Стивен Дрю был марсианином по образованию в достаточной степени, чтобы ему и в голову не пришло высказать вслух то острое беспокойство, которое его мучило.
Маленькое яркое солнце опускалось к северо-западному краю холмистой пустыни. С востока подул холодный ветер. Это было первое ледяное дуновение ночного ветра, налетевшего с той стороны Марса, что уже скрылась в тени. Призрачные песчаные вихри танцевали и скользили мимо всадников, словно блуждающие джины пустошей.
Два спешащих всадника поднялись на гребень холма. Впереди них с северо-востока на юго-запад через мертвенно-красную пустыню протянулась длинная тёмная полоса. Это был один из древних каналов. Покрытые пылью, утыканные шипами кусты тёмно-зелёных деревьев киан охраняли его берега, поднимаясь из тёмно-зелёной водяной травы, росшей вдоль канала.
Добравшись до канала, Дрю и старый Лин Л'Лан повернули на северо-запад. Прыгуны знали дорогу домой. Они весьма быстро двигались вдоль старого канала, по древнему каменному руслу которого медленно текла ледяная вода из-под снежной шапки далёкого южного полюса.
— Кра! — пробормотал Лин Л'Лан. — Смотри! Рабочие услышали новость и собрались здесь.
Губы Стивена Дрю сжались, а сердце пропустило удар от дурного предчувствия. Он пришпорил своего прыгуна.
Впереди, рядом с пыльно-зелёной растительностью канала, возвышались металлические здания рудника Дрю Траниум. В пустыне за обогатительным и плавильным заводами находились неглубокие карьеры. Но марсианские рабочие бросили свою работу. Теперь они собрались молчаливой толпой у металлического бунгало рядом с рудником.
Красные люди молча расступились, когда Стивен Дрю и Лин Л'Лан подъехали к нему. Дрю спрыгнул со своего скакуна и направился сквозь молчаливую толпу к своему дому. Западное окно пропускало лучи яркого красного солнечного света, который освещал лицо лежавшего в дальней спальне отца.
Сердце Стивена Дрю забилось сильнее. Лежавший в постели Джесси Дрю представлял собой жалкое зрелище.
Его здоровый, бодрый, добродушный и румяный отец внезапно превратился в странного старика с обвисшим, восково-белым лицом.
— Квис ило, нива? — выпалил Дрю, наклоняясь над кроватью. — Что случилось, отец?
Остекленевшие серые глаза Джесси Дрю смотрели на сына ошеломлённым взглядом. Его губы с трудом шевелились.
— Говори… говори по-английски, Стивен.
— Я забыл, отец, — сказал Дрю на земном языке. Он произнёс это с невнятным акцентом и неловко замялся, как будто не знал языка. — Тебе очень плохо? Я поспешу на Сиртис и приведу землянина-врача!
Затуманенные глаза Джесси Дрю с нежностью смотрели на загорелое, встревоженное юное лицо сына.
— Бесполезно, Стивен, — прошептал он. — Я ухожу — и быстро. Это сердце. Так бывает. Наказание за то, что я провёл двадцать лет на Марсе.
Его угасающий взгляд блуждал по высокой, стройной фигуре сына, одетого в чёрную кожаную одежду.
— У тебя никогда не будет «гравитационного сердца», Стивен, — пробормотал он. — Ты больше марсианин, чем землянин. И это меня сейчас сильно беспокоит.
— Не надо об этом сейчас, отец, — искренне попросил Стивен Дрю. — Я был счастлив здесь с тех пор, как себя помню, — его глаза заблестели.
— Да, потому что ты никогда не знал ничего, кроме Марса, — пробормотал пожилой мужчина. — Ты землянин, который никогда не был на Земле! Мне следовало отправить тебя на Землю много лет назад, чтобы ты получил образование. Я обещал твоей матери, что сделаю это, когда она умирала в этой самой комнате девятнадцать лет назад. И я не сдержал своего обещания. Я позволил тебе расти здесь, среди всех этих марсиан. Теперь ты говоришь по-марсиански и думаешь по-марсиански.
— Но я счастлив здесь, отец, — повторил Стивен Дрю. — Я доволен тем, что я марсианин.