Сын эпохи
Шрифт:
Не знаю, сколько времени так прошло, как вдруг я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Почему-то я резко открыл глаза. Сидящий передо мной пассажир спокойно посапывал, слева от меня о чём-то негромко беседовали старички, пассажирам справа до меня не было никакого дела.
Постепенно мной стало овладевать какое-то непонятное беспокойство. Вглядываясь в глубину вагона, я не сразу увидел за стеклянной двустворчатой раздвижной дверью, ведущей в тамбур, необыкновенной красоты молодую женщину. Её цепкий острый взгляд был устремлён на меня, и
Мысленно я отмахнулся от неё и закрыл глаза. Не тут-то было. Дремота моя начисто пропала, и я снова и снова, поёживаясь от какого-то охватившего меня непонятного чувства, открывал глаза и пристально всматривался в сторону двери. Всё повторялось в точности, как и в первый раз.
Наконец я, убеждённый реалист, не веря ни в какую мистику, поднялся и сделал пару неуверенных шагов по направлению к манящей меня женщине, всё ещё сомневаясь, а меня ли она зовёт, именно я ли нужен ей? Она же не сводила с меня своих фосфорического блеска глаз. «Почему они такие холодные?» — подумалось мне, и я, как загипнотизированный, шагнул вперёд раз и ещё раз.
И тут, к своему ужасу, я увидел, как по мере моего приближения к двери нежно-розовый цвет женского неземной красоты лица поблек, а на его месте проступила восковая желтизна, как вместо глаз на меня пялились пустые глазницы, а вместо волны густых вьющихся волос появился обезображенный временем, с провалившимся носом, череп. Страх сковал меня и сдавил мою грудь.
«Ну что ты, в самом деле? — сказал я сам себе. — Какая чушь!» Я овладел собой и вернулся назад, на своё место.
Однако по мере моего удаления от двери облик красивой женщины восстанавливался и, она, а в этом я уже не сомневался, манила к себе именно меня.
«Что за чертовщина!» — почти вслух произнёс я и снова направился к двери, и снова всё повторилось так, как и в первый раз.
Моё хождение по салону вагона не привлекало ничьего внимания. Будто и в самом деле ничего не происходило, и будто меня в нём вовсе не было.
«Ну, погоди!» — вспомнил я ходовое изречение и, преодолевая робость, устремился к двери. В это самое мгновение электричка резко затормозила, да так резко, будто кто сорвал стоп-кран. Меня отбросило назад, я едва удержался на ногах. Не замечая боли от полученных ушибов, я кинулся к двери и рывком распахнул её!
Тамбур был пуст!
Электричка набирала скорость.
Рыболовы
Анатолию Мурашову
Едва забрезжил рассвет, как братья бесшумно вышли со двора своего дома и направились вверх по улице. Там заканчивается город, и до самого горизонта простирается ровная безлесая степь.
Путь Илье и Димке предстоит неблизкий. Это их нисколько не смущает. Упоение от предстоящей рыбалки придаёт им силы и бодрости. Карманы штанов мальчишек пусты. Они не взяли с собой ни хлеба, ни соли, ни воды. Илья несёт завёрнутую в старую газету жестяную консервную банку с дождевыми червями, да лески, поплавки, крючки.
Когда братья вышли на большак, с затянутого сплошными низкими облаками неба посыпались редкие мелкие капли дождя. Это совершенно не входило в планы мальчишек, и они в нерешительности остановились.
— Что будем делать? — спросил Илья, тоскливо поглядывая в небо. Возвращаться домой не хотелось, и мокнуть под дождём не совсем приятно.
— Вообще-то, — философски заметил Димка, — солнце должно разогнать облака.
— Такая погода хороша для большого клёва, — сказал Илья словами старшего брата Женьки.
— А если дождь не кончится?
— Ты же сам сказал, что солнце разгонит облака.
— Сказал.
— По радио о погоде вчера что-нибудь говорили?
— Я не слышал.
Мальчишки потоптались на месте, и, влекомые неведомой силой, шаг за шагом побрели в манящую даль.
Взошедшее солнце, отыскало в облаках прогалину и осветило ещё не проснувшуюся степь.
— Идём! — решительно сказал Димка. — Дождя не будет!. — Братья уверовали в хорошую погоду, и уже ничто не могло их остановить.
Солнце в самом деле разогнало облака. Небо окончательно очистилось, и безлюдная степь ожила многоголосьем птиц и невидимых зверьков.
Время шло, долгая дорога не кончалась и, казалось, никогда не кончится. Но вот на горизонте в туманной дымке появилась тёмная полоса заречного леса, братья разом воскликнули: — Лес! Такой лес они видели ежедневно, когда жили в небольшом городке Поволжья. Там далеко ходить не надо было. Городок приютился на одном берегу красивой реки, лес — на другом. Стоило в летнюю пору перейти реку вброд или по мосту, и ты уже в лесу.
Мальчишки подходили к селу. Слева у дороги, на пригорке, скорбно маячил полуразрушенный, с провалившимся куполом, с пустыми глазницами окон, христианский храм. Когда-то он был красой и гордостью местных жителей. Благородный звон его колоколов доносился до окрестных деревень. В архитектуре храма угадывалось его былое величие.
Справа взметнулась к небу высокая гора, прозванная в народе Весёлой. Говорят, в старину помещик на этой горе устраивал шумные празднества.
Широкая улица села закончилась у реки. Глаза братьев блестели от радости.
— Женька советует пойти на озеро. Здесь, говорит, рыбалка будет плохая.
— Ты знаешь, как и куда идти?
— Женька говорит, надо перейти на ту сторону и пойти по дороге вдоль реки. Дорога сама приведёт к озеру.
— Ну, пошли.
— Пошли.
Братья ступили на широкий надводный деревянный мост, не отрывая взглядов от реки. Навстречу им пара волов с удивительным равнодушием тащила пустую длинную арбу. Мальчики решили, что немолодому вознице было всё равно, куда и зачем идут волы.