Сын Кощея

Казьмин Анатолий Антонович

– А дедушка Мировид в это время царя-батюшку с колокольни передразнивал, – хихикнула вдруг Дашка.

Я потряс головой и вопросительно уставился на неё.

– Дедушка Мировид с помощью своей волшебной летающей руки, сварил какое-то особое зелье, да сначала его на Лиховиде Ростиславовиче опробовал…

– Так они же призраки! – поразился я. – Зачем им не призрачное, а вполне материальное зелье?

– Не знаю, – пожала плечами Дашка, – но Зиночка из Школы Магии потом рассказывала, что призраки могут как-то в испарениях

сидеть и впитывать их понемножку.

– Надо же… Так они что, нанюхались этого зелья?

– Мы когда уезжали, – снова захихикала супруга шеф-повара, – дедушка Лиховид так и продолжал летать вокруг Дворца не останавливаясь. Как вчера начал кружить, так и…

– А Мировид?

– Не, дедушка Мировид только на крышу колокольни и смог взлететь. Но зато орал он оттуда прям на весь город!

– Весело у вас, – вздохнул я. – А у нас, зато тут тишина и покой.

– Потрясающая для творчества обстановка, – закивал Иван Палыч. – Я тут кое-что новое с вашим майонезом придумал, Фёдор Васильевич. Не зайдёте попозже ко мне на кухню? Очень хочется похвастаться.

– Даже не сомневайтесь, Иван Палыч! – заверил я.

Начало смеркаться, пастух погнал коров по домам с пастбища, а где-то вдалеке замурлыкала гармошка.

– Пойду, вечерний моцион совершу, – поднялась Маша. – Здешние ребята обещали мне спеть местные романтические песни, ах шарман!

– А мой Шарль очень переживает разрыв с мадмуазелью Марселиной, – тихо сказал Иван Палыч, провожая Машу взглядом. – Старается всячески скрывать это, но я же вижу…

– Помирятся, думаю, – успокоил я его.

– Да куды они денутси? – подтвердил Михалыч.

***

А вот на третий день нашего вынужденного отпуска я выспался просто замечательно. Никто не кричал, под окнами железом не бряцал, даже позавтракали все наши тихо и я, счастливо позёвывая, спустился в зал почти к обеду.

– Машка со своими кавалерами куда-то умотала, – докладывал Михалыч, расставляя с помощью своих бесенят миски на столе. – Аристофанчик наш со своими бандитами по деревенским огородам разошлись. Помогают местным, как мы вчера и договаривались. Да резво так лопатами и тяпками машут, просто загляденье!

– Молодцы! Надо будет им вечером премиального самогона выставить, да, деда?

– Обязательно, внучек!

– А Калымдай?

– Енерал наш часть своих солдатиков в деревню отдал на работы, а оставшихся ещё на зорьке в поля вывел на ихнюю воинскую учёбу. Всё не наиграитси никак.

– Иван Палыч?

– Ещё не объявлялся, – покачал головой Михалыч. – Но парни какие-то обещанный презент от него уже притащили.

– Сгущёнку?!

– И пиво внучек.

– Класс! Сейчас доем, так может, сходим деда на пруд? Рыбки под пиво наловим.

– Да там той рыбки, – отмахнулся Михалыч. – Караси с пескарями. Давай лучше, внучек, телегу у старосты выпросим да на Хопёр съездим? Если повезёт осетра поймать, то к вечеру уже и засолится маленько.

Ни на какую рыбалку мы не попали. Почему? Да из-за новых гостей.

Нас визитом осчастливили великолепные и могучие Агриппина Падловна и тётушка Ягута.

Когда я позёвывал на веранде, а дед собирал узелок на дорогу, прямо перед домом из-под земли вдруг выскочили главбух и Министр образования со своим доберманом в сопровождении какого-то беса.

– Спасибо голубчик, – похлопала беса Агриппина Падловна ладонью между рожек. – Можешь возвращаться.

– Федюнчик! – распахнула объятия тётка Ягута. – А где мой Михалыч?

– Рыбонька моя! – выскочил на шум дед.

– Ну и где ентот ваш хвалёный пруд? – уставилась на меня главбух.

– Здрасте Агриппина Падловна! – заорал я в полном восторге. – Тётя Ягута, обнимемся или просто поцелуемся?

– Но-но! – погрозил мне пальцем дед. – Ручкой приветственно помаши и хватит.

– Пруд, – напомнила Агриппина Падловна.

– А? Пруд? Ну, есть у нас тут небольшой. Вон он, отсюда видно. А зачем вам, Агриппина Падловна?

– Потом, – отмахнулась она. – Где тут у вас в домашнее переодеться можно?

Когда бухгалтерша протопала в дом, тётка Ягута пояснила мне шёпотом:

– Елька ей шибко ваш пруд расхваливала, Федька. Говорила мол, какие-то особенные пиявки тут водятся. Набрехала, небось. Я бы знала.

– Начинайте без меня, – скомандовала Агриппина Падловна, переодевшись и целеустремлённо зашагала вниз с холма, щеголяя несусветной рваниной.

– Чего начинать? – повернулся я к тётке.

– Пир горой! – хихикнула она. – Ну как ты гостей дорогих встречаешь, Федька!

– Деда! Накрывай на стол! – скомандовал я.

Доберманчик сразу же умотал знакомиться с окрестностями, а я в нетерпении подпрыгивал на скамейке пока тётка насыщалась, а когда Михалыч перешёл наконец к десерту, выпалил:

– А вы к нам как попали, тёть Ягут? Тоже в отпуск?

– А чего нет? – пожала она могучими плечами. – Присмотреть за тобой, хорошо ли кушаешь. Да и по своему Михалычу дюжеть соскучилась. А что, нельзя?

– Очень даже можно! Здорово, тёть Ягут! А как вас Кощей отпустил при такой-то нехватке сотрудников?

– От я ему нужна, – хмыкнула она. – Узнала, что Граппа, – она ткнула пальцем в сторону пруда, – к вам собирается, ну на хвост ей и села, делов-то.

– Сбежали? – хихикнул я. – Прогул, однако, тёть Ягут. А Агриппина Падловна?

– А она всю ночь ведомости какие-то да прочие бумажки составляла, – хохотнула тётка, – а утром царю нашему их и притащила на подпись. А там стопка бумаг, Федь, с моего Михалыча высотой. Кощей как увидел, так взвыл почище Волчка нашего, да и исчез в облачке колдунском. А Граппа фигой во все стороны потыкала, да тут же первого попавшегося беса и отловила и вот мы тут.