Сын Льва
Шрифт:
— А если я не захочу?
— Тогда я пущу это корыто на дно вместе с вами. Не испытывай мое терпение.
— Спасибо за приглашение, — сказала Каста. — Я приму его.
— Умный поступок, женщина, — Криск глянул на Касту масляными глазами. — Тебе понравится гостеприимство Арридиуса Криска, обещаю.
— Надеюсь, — коротко ответила Каста.
Капитанская каюта на «Милашке» была под стать самому капитану. Дощатая будка десять на десять локтей — но стены завешаны атласными и бархатными полотнищами самых неописуемых расцветок. Широченная, чуть ли не во всю каюту кровать, вероятно, прихваченная с какого-нибудь взятого на абордаж плавучего борделя — но простыни грязные, а из бархатных подушек предательски выглядывают пучки несвежей соломы. На столике, сколоченном из грубых досок, соседствуют серебряные чашки и кубки и кувшин из неглазированной глины, в центре стола красуется блюдо с засохшими объедками. Пол покрыт дорогим шурретским ковром, только вот ковер весь в винных и масляных пятнах и в мусоре.
— Таким я и представляла себе логово настоящего морского волка, — сказала Каста, когда капитан Криск затворил за ней дверь. — Милый уголок, только грязноватый. Мне еще ни разу не приходилось заниматься любовью в свинарнике.
— А ты привыкла к покоям шофета? — Капитан гыкнул, стащил с себя кожаную безрукавку, распустил пояс с фолшеном, бросил его на сундук у изголовья кровати. — Ну что стоишь? Раздевайся, не заставляй меня ждать. Или мне тебя раздеть — по-плохому?
— Ты просто дикарь, — поморщилась Каста. — Тебе бы только с козой постель делить.
— Что ты сказала, женщина?
— Сказала, что я не люблю, когда меня берут, будто дешевую проститутку в подворотне, — Каста шагнула к капитану, положила ему ладони на плечи. — Мне нравится утонченная любовь. Будь деликатен, и ты не пожалеешь. Для деликатного и нежного мужчины я готова на все. Становлюсь ласковой и изысканной, как породистая кошечка.
— Деликатен? — Капитан потянулся к Касте, чтобы поцеловать его, но девушка с игривым смешком вывернулась из его объятий. — Я всего лишь моряк, женщина. И привык брать то, что хочу. Сейчас я хочу тебя. Так что заткнись и делай то, что тебе велят.
— Ты ведь из мужчин-повелителей, верно? Повелевать женщиной можно по-разному, — улыбнулась Каста. — Можно крикнуть ей: «Эй, потаскуха, делай то, что тебе велят!» А можно сказать ей что-нибудь приятное, — Каста села на кровать, откинулась на подушки, подмигнула сабею. — Скажи мне, что я тебе нравлюсь. Что у меня красивые ноги, — она вытянула правую ногу, коснувшись пальцами живота капитана Криска. — Они ведь очень красивые, верно?
— Пусть меня сожрут крабы, если я понимаю, к чему ты клонишь!
— Женщины любят ласку, капитан Криск, — промурлыкала Каста, водя кончиками пальцев по своей груди. — Они тают от красивых слов, от пылких фраз. Неужто никогда не пробовал?
— Хватит! — Криск схватил Касту за запястья. — Меня просто трясет от желания. Дай мне то, что я хочу, а потом болтай сколько хочешь. Но сначала…
Он не договорил: Каста вдруг вцепилась зубами ему в запястье, а затем, не давая опомниться, коротко и точно ударила освободившейся рукой в переносицу. Криск, громко хрюкнув, опрокинулся на столик, разбросав посуду, и ударился затылком о дверной косяк. Он еще даже не понял, что произошло, а Каста уже сидела на нем верхом, держа у его горла обнаженный капитанский фолшен.
— Итак, милый, — сказала она, игриво помахав ошеломленному капитану ресницами, — у меня красивые ноги?
— Сука! — прохрипел Криск, шмыгая кровавящим носом и косясь на остро отточенное лезвие фолшена у своего горла. — Да я тебя…
Он не договорил: Каста так двинула ему в лицо эфесом фолшена, что все поплыло у сабейского капитана перед глазами.
— Помогите! — выдавил он, с трудом шевеля разбитыми губами.
— Что? — Каста вопросительно подняла бровь. — Тебе нужна помощь, чтобы переспать с женщиной? Где же твое мужское самолюбие, капитан? Или ты из тех, кто любит смотреть, как любятся другие? Ты меня разочаровываешь. Ты не сказал мне ни одного комплимента. Итак, начнем сначала. У меня красивые ноги?
— Кра… сивые, — Криск смотрел на девушку ненавидящим взглядом.
— Плохо. Звучит неубедительно. Но для такого неотесанного мерзавца и это достижение. А волосы у меня красивые?
— Красивые, забери тебя…
— Уже лучше. А глаза? — Каста кольнула капитана в грудь острием фолшена.
— Красивые! — взвыл Криск. — Убери оружие, идиотка!
— И не подумаю. Знаешь, почему? Приятно чувствовать, что ты вооружена лучше, чем твой противник. — Каста поерзала на капитане, сокрушенно покачала головой. — Или мой зад меня обманывает, или же этот кортик значительно длиннее твоего жалкого стручка. Раз эдак в двадцать. И есть соблазн сделать твой капитанский отросток еще короче.
— Погоди! — Криск побелел, как полотно. — Прекрати, хватит…
— Так красивые у меня ноги, или нет?
— Прошу… довольно…
— Ты не сказал главного слова, сабей, — глаза Касты подернулись льдом. — Напомнить, как оно звучит?
— Я все понял… Прости.
— Ага, все-таки вспомнил? Знаешь, в чем твоя беда, дружок? Ты не уважаешь женщин. В каждой женщине ты видишь всего лишь бессловесные ножны для своего м-а-а-аленького кинжальчика. Сегодня я оскорбила твою мать и твою сестру, назвала их шлюхами. А ты просто посмеялся. Другой бы мне голову отрезал. Или бросил в море акулам. А ты меня спас, хотя, конечно, сделал это не из благородства.
— Чего ты хочешь?
— Ничего. Просто хочу, чтобы ты меня уважал.
— Кто ты, забери тебя пучина?
— Я Каста. Слышал о Касте-Амазонке?
— Бой-баба из дарнатского цирка? — Криск мгновенно забыл о лезвии, приставленном к его горлу. — Великий Аквин! Теперь я понимаю…
— Я рада, что мы с тобой сумели договориться.
— Убери кортик!
— Конечно, милый. Я оставлю его себе. Он мне нравится. Сталь отменная и работа очень недурственная. Купи я такой у оружейника, он бы обошелся мне в пятьдесят саккаров, не меньше. Считай, что это плата за любовь.
— Так ты хочешь… — Криск выпучил глаза.
— Должна же я отблагодарить тебя за спасение. И потом, ты мне понравился. А я всегда получаю то, что хочу, в этом мы с тобой похожи. Но я лягу с тобой в постель не раньше, чем ты сменишь простыни и вымоешься. И прошу тебя — не делай глупостей. Мне бы очень не хотелось убивать тебя или твоих людей.
Черствый хлеб и сухая соленая рыба были скудным ужином, но Леодану казалось, что он еще никогда в жизни не ел ничего более вкусного. Правда, наесться вдоволь не получилось. Вислав предупредил, что переедание после долгой голодовки может вызвать заворот кишок. Леодан с трудом оторвался от еды. Вислав завернул остатки хлеба и рыбы в платок и сунул за пазуху.