Сын Льва
Шрифт:
Происходившее дальше Леодан запомнил смутно. Он еще несколько раз выходил на сцену, что-то говорил, жестикулировал, стараясь все делать так, как говорил Мамуля. Он и сам поразился тому, как быстро пришло время его финальной сцены — той, в которой по пьесе Натисса закалывала себя кинжалом над телом Фаэна.
Он видел, как Фаэн произнес свой последний страстный монолог и ударил себя кинжалом в грудь. Кинжал был особенный — деревянное лезвие при нажатии на острие уходило в полую ручку, а потом выбрасывалось обратно мягкой пружиной. Со стороны и впрямь казалось, что кинжал по рукоятку ушел в грудь Фаэна. Самоубийство героя зал встретил гробовым молчанием. Леодан вытер потные ладони об одежду и медленно вышел на сцену,
Вислав, сказал он себе. Это лежит мой Вислав — окровавленный, мертвый, так и не узнавший о той любви, которую к нему питает тот, кто сейчас стоит на коленях у его тела. Он навсегда останется на проклятом острове, куда потащила его эта селтонская потаскуха Каста. Они больше не встретятся, никогда. Никогда — страшное слово. Неумолимое, как сама смерть. Надо было открыться раньше, пока Вислав еще не поднялся на борт «Стрижа». А я не смог этого сделать. Испугался, что Вислав неправильно меня поймет, плохо обо мне подумает и отвернется от меня. Не использовал единственную возможность признаться в своей любви. Боги, что я натворил?!
Леодан касался пальцами Фаэна, смотрел в лицо своего партнера — оно начало расплываться перед глазами. Слезы стекали по щекам юноши, поблескивая в свете факелов, размывая грим. Леодан молчал — он не мог говорить. Мешал вставший в горле ком. Зал безмолвствовал, наблюдая за этой немой скорбью. Когда же юноша смог заговорить, голос его был полон неподдельной муки:
Прощай, любимый. Ты вперед меня Ушел в страну, откуда нет возврата. Один лишь выбор мне оставил ты — Последовать твоим путем, Фаэн! Коль правду говорят, и души тех, Кто в этой жизни был любовью связан, Встречаются за гробом, чтоб уже Не расставаться вечность, я тогда Своим поступком счастье возвращаю, Которого меня лишила смерть. Когда ж неправда, вымысел все то, Что говорят о бытии посмертном, И только Тьма меня за гробом ждет, Не буду все равно я колебаться. Нет худшей Тьмы, чем жизнь без ласк твоих, Без нежных слов, любимый мой Фаэн! Вот твой кинжал, от красной крови липкий — Ему найду достойные ножны!— ПРЕКРАТИТЬ!
Зал охнул. Леодан замер с занесенным в руке деревянным кинжалом, с недоумением глядя на огромного детину, голого по пояс, который вскочил на сцену и нетвердой походкой направился к нему, размахивая мускулистыми ручищами.
— Прекратить, я сказал! — Детина обдал Леодана крепким перегаром, вырвал у него кинжал и отшвырнул к ногам стоявшего за кулисами Мамули. Голубые пьяные глаза парня были широко распахнуты и смотрели на Леодана с болью и недоумением. — Спятила, девчонка? Да этот лопух был недостоин такой красотки, как ты! Порази меня молния, если я дам тебе заколоться из-за какого-то дорийского прыща! Ты же просто куколка. Да я тебя буду на руках носить, только скажи. Осыплю ардженами с ног до головы. Эй, люди, — рыкнул детина, повернувшись к залу, — меня тут многие знают. Верно я говорю, а?
— Яааа…, - промямлил Леодан и огляделся. Он встретился взглядом с Мамулей. Старый Эгон раскинул руки, будто хотел обнять Леодана, губы его дрожали, в глазах был странный блеск. Он увидел лица Залмана, Хриса, прочих актеров, сбившихся в кучу за кулисами. Он повернул голову и глянул в зал. Его поразила наступившая тишина.
— Девушка, послушай Марсиуса! — крикнул кто-то из зала.
— Он дело говорит! — крикнул другой голос.
— Хватит тут крови. Мальчишка закололся, дурачок несчастный, а девушка пусть живет!
— Эй, актеры! Что за хрень вы тут развели? Довольно смертей. Слава Марсиусу!
— Слава! — подхватил зал. — Слава Натиссе!
— Красавица, — Марсиус бухнулся на колени рядом с «мертвым» Китисом, который выпученными глазами следил за происходящим, — я, Марсиус, тебе говорю — живи! Ради меня! И со мной…
— Молодец, Марсиус! — кричали из зала. — Тащи красотку сюда! Эй, вина сюда! За Натиссу! За Марсиуса!
Амфитеатр заходился в криках и рукоплесканиях. С галерок на сцену летели цветы и ленты разноцветной материи. Женщины вытирали слезы, мальчишки свистели. Воодушевленный всеобщим гвалтом Марсиус схватил Леодана за руку и потянул со сцены. Однако Леодан, опомнившись, вырвался и убежал со сцены в уборную.
Он еще не отдышался и толком не пришел в себя, когда перед ним будто из-под земли возник Мамуля.
— Такого кошмара я даже представить не мог, — сказал он, улыбаясь. — Премьера провалена.
— Прости, Эгон, — простонал Леодан, с трудом поднявшись с бочки. — Я знал, что у меня ничего не выйдет.
— Ничего не выйдет? Милый мой, да ты просто король актеров! Я еще никогда не видел такой игры, клянусь Пантаром. Ты заставил плакать даже меня. Будь я проклят, если от Сабеи до Шура есть еще хоть один подобный тебе лицедей.
— Что из того? В моей душе нет радости, только пустота.
— Это пройдет. У тебя великий дар, мой друг. Ты умеешь заставить других людей чувствовать то, что в этот миг чувствуешь ты. Ты можешь передать им свое страдание, свое счастье и свое любовь. Делаешь их несчастными или счастливыми.
— Эгон, позволь мне уйти. Я должен побыть один.
— Конечно, — старый актер ласково потрепал Леодана за плечо. — Но сначала прими от меня небольшой подарок.
Мамуля снял со своего запястья широкий серебряный браслет и протянул юноше.
— С виду он довольно невзрачен, — сказал он. — Но не суди о вещах по их отделке. Этот браслет поможет тебе совершить невозможное. Однажды, глянув на него, ты вспомнишь меня добрым словом. Бери.
— Я не могу принять твой подарок.
— Ты должен. Поверь мне, так нужно. Это ведь совсем не случайно, что мы с тобой встретились. В жизни вообще не бывает случайностей. Так что возьми браслет и пойдем со мной. Слышишь, какой шум? — Мамуля с улыбкой кивнул в сторону двери на сцену, из-за которой доносились крики и свист. — Они хотят видеть тебя. Они полюбили тебя, Леодан. И ты заслужил эту любовь. Видят боги, ты заслужил ее, как никто другой.
Леодан хотел ответить, но слова почему-то застряли у него в горле. Мамуля увлек его за собой, и несколько мгновений спустя Леодан обнаружил, что стоит на сцене, рядом с ним стоят остальные актеры, и зал заходится от криков и рукоплесканий. А потом вдруг все внезапно стихло, и Леодан услышал в этой неожиданной тишине тонкий пронзительный голос.
— Дарнатцы! — кричал голос. — В наш порт вошли дарнатские галеры! Их воины уже в городе. Они хватают и вешают сабеев! Дарнатцы в городе, люди!