Сын маминои? подруги
Шрифт:
— Знаю, — неловко отозвалась Уля.
— Ну вот. Видно же по нему, что и с мужской статью все в порядке. А если мужик не кобелина и в полной силе — то чего он не женат, я не понимаю. То ли бабы все слепые, то ли еще чего. Может, ты мне объяснишь, Уль, как так это у вас получается?
— А я… я не знаю, — пробормотала Ульяна. — Не хочет он, наверное. Жениться.
— Тю! — фыркнула Настасья Капитоновна, встала и пошла к шкафу с посудой. — Его дело мужицкое: быть здоровым — по мозгам и по силе. А остальное — женское
— А вы точно знаете, что не охомутали? — внезапно выпалила Уля то, что и ее очень интересовало. — Может, он и того… в хомуте.
— Так не женат же, я точно знаю. Спрашивала. Захар бы мне врать не стал. Да и кольца на пальце нет.
— Ну, может у него женщина есть. Не жена, но… партнерша.
— У меня вон кот есть, паскудник, где-то шляется уже который день, то у одной соседки погостит, то у другой — и что? Хороший мужик женатым должен быть!
Ульяна не выдержала — и рассмеялась.
На этом разговор о мужчинах и их желаниях закончился.
— Ой, какой молодец! — Настасья Капитоновна взяла из рук Захара две булки хлеба. — За свежим съездил!
— Ну так мы в этом году свежего хлеба еще не ели.
— Точно. Давайте за стол садиться.
После обеда Захар уже традиционно попросил Ульяну его проводить.
— Давай завтра на лыжах покатаемся?
— На каких? — опешила Ульяна.
— На беговых. Гор-то тут нет. У меня своя пара есть, и я с соседом через улицу договорился — он лыжи своей дочери даст, там как раз и ботинки сорокового размера.
— Захар… я…
— У нас тут народу много на лыжах катается, лыжню такую проложили хорошую.
— Захар, я уезжаю завтра.
— В смысле — уезжаешь?!
— В прямом. Я сюда на три дня приехала. Они закончились. У меня билет на автобус на завтра.
Он помолчал.
— Ясно. Понятно.
Мне вот ничего не ясно и не понятно!
— Ну ладно. Пойду тогда… лыжи соседу верну.
Остаток дня прошел как-то бездумно. Уля перемыла всю посуду после обеда, а потом устроилась на диване с телефоном.
Настасья Капитоновна устроилась напротив, в кресле, с вязанием.
Немного повязала, потом позвала Улю на примерку, осталась довольна результатом и принялась за продолжение вязания, периодически радуя Ульяну какими-нибудь рассказами из своей жизни.
Ей не спалось. Настасья Капитоновна уже вовсю выводила носом рулады, а Ульяна лежала и думала. О том, что будет завтра.
Увидит ли она еще Захара? Еще думала о том, что с его стороны это глупо — вот так обидеться и уйти из-за того, что она не согласилась с ним поехать на лыжах кататься. А ты предложи остаться! Не предложил же. А если бы предложил — осталась бы? Ульяна не знала. Знала она только одно — провести
От негромкого стука в окно Уля едва не подпрыгнула. А когда осторожно подошла к окну, то увидела там… Захара!
Сердце, конечно, тут же чуть не выпрыгнуло из груди. Он помахал ей рукой в сторону двери, Уля часто закивала и на цыпочках поспешила к порогу. О таких полезных вещах, как женская гордость или верхняя одежда, было тут же и благополучно забыто.
Именно поэтому Уля сама, первая бросилась на шею Захару. И сама поцеловала. А он привычно обнял ее полам своей куртки и довольно быстро прервал поцелуй.
— Пойдем скорее. К ночи приморозило.
Он любил ее как-то особенно нежно. Неторопливо, не спеша.
Так, что у нее стал набухать в горле какой-то непонятный ком. Но потом этот ком растаял — как растаяла и сама Ульяна, с вскриком истекая влагой под горячим солнцем по имени Захар. Потом они долго и молча лежали вместе — она в кольце его рук. И Уля говорила себе: «Ну, вот еще минуту. Ну, вот еще. Еще немного полежу и…».
— Во сколько у тебя завтра автобус?
Ну, вот и все.
— В четырнадцать двадцать.
— Я тебя отвезу до остановки.
— Не стоит. Я дойду пешком.
— Я отвезу.
Уля что-то хотела сказать — но Захар закрыл ей рот поцелуем.
Он уже не был нежным. И грубым он не был. Он был… прощальным.
Они больше не сказали друг другу ни слова. Молча любили друг друга. Потом молча одевались и молча шли до дома Настасьи Капитоновны.
Захар сам открыл перед Улей дверь. Не сказал ни слова. Не поцеловал. Впрочем, прощальный поцелуй ведь уже был.
При прощании Настасья Капитоновна расплакалась. И Уле стало так неловко, и тоже захотелось плакать, но она держалась, только обнимала бабушку крепко. И обещала еще приехать — если не летом, то на Новый год, через год — обязательно. И звонить будет — обязательно.
— Ну, все, хватит, — Настасья Капитоновна сердито шмыгнула носом. — Вон уже и Захарка свой тепловоз выкатил. Молодец он, что решил тебя отвезти до автобуса, а то студено сегодня.
В машине они с Захаром снова молчали. Уля думал обо всем сразу. Что он не попросил остаться. Что он не спросил ее номера телефона. Может, еще спросит? Когда привезет на остановку автобуса? А сам куда потом? Вернется в свой дом в деревне? Но ведь он там не живет, бабушка говорила. А Ульяна не знает, где он живет, в каком городе. Она даже фамилию не знает! Ни-че-го!
Кроме того, что ей с ним было потрясающе хорошо с постели. И легко и весело вне ее. И…
И все.
Незнакомец Захар, неизвестно откуда, подарил ей несколько шикарных горячих ночей. И на этом все.