Сын маминои? подруги
Шрифт:
Захар крупно вздрагивает всем телом.
— Какая же ты… — хрипло шепчет он. Его пальцы двигаются, высекая под своими касаниями искры огня. Зубами он прикусывает — то мочку уха, то шею. Мурашки скачут то тут, то там.
Везде. Под предводительством трех бокалов шампанского.
Пальцы вперед и назад. Внутри медленно по кругу. Снова снаружи.
А потом Захар стремительно ринулся вниз сам, лицом. Одно лишь касание кончиком языка — и все.
Это был самый оглушительный оргазм в ее жизни. Уля даже не подозревала,
Оно живет какой-то своей жизнью, содрогаясь. И, кажется, бедра никогда не перестанут дрожать.
Перестали. Когда на них легли ладони Захара и развели еще шире. А потом…
Потом Уле показалось, что ее бы подбросило — если бы не
Захар сверху. В глазах реально потемнело. «Вторая серия!» — тожественно уведомила три бокала шампанского.
— Тихо-тихо, маленькая, куда ты так торопишься! — дополнил их Захар, вжимая Ульяну в постель. А потом сделал так, как ей больше всего нравилось. Сильнее и глубже. Мерными мощными толчками и хриплым дыханием на ухо. И еще. И еще.
В этом сериале оказалось три серии. По завершении последней свет в Улином зрительном зале погас окончательно.
Три бокала шампанского угомонились и умолкли. И вместо них начало подниматься что-то другое. Зрение восстанавливалось постепенно. Все остальные органы чувств тоже включались неспешно.
По шее сзади скользнул воздух от вздоха Захара. Его рука легла на ее бедро и погладила. К ягодицам сзади прижался горячий и влажный мужской пах. И, после всхлипов, стонов и звуков шлепков бедер о бедра, в комнате, наконец, раздался голос.
Мужской, чуть хриплый и очень довольный.
— Ну, вот и зачем ты меня столько мариновала?
Мариновала. Ты что, подберезовик, что ли?! Или подосиновик?!
Гриб-захаровик!
Уля вдруг неожиданно всхлипнула. Тебе только это от меня надо?! Вместо всхлипа получился звук, больше похожий на бульканье. Ну да. У нее все… не так. Вот так.
Она почувствовала, как за ее спиной шевельнулся Захар. На ее плечо легла его рука.
— Уля, что случилось?.. Я тебя… я тебя обидел?! Чем?!
Уля молчала. А потом шмыгнула носом. Рука Захар на ее плече сжалась сильнее.
— Уля?!
Нет, так дальше невозможно. Им надо расставить все точки над какой-то там буквой. Потому что думать о том, что все исчерпывается вот этим вот, безусловно, прекрасным — три оргазма подряд, черт возьми, это, конечно, прекрасно! — так вот, если это все, что тебе от меня надо, Захар Мелехов, то иди ты со своими оргазмами — и моими тоже, да — знаешь куда?!
И я не знаю. Но очень боюсь, что тронусь умом, если не услышу сейчас какой-то определенности.
Уля еще раз шмыгнула носом — уже сердито и на себя. И резко села.
— Постель — не место для серьезных разговоров. Если ты хочешь поговорить — давай оденемся. И поговорим.
— У меня есть встречное предложение, — после паузы раздался
Конечно. Я даже знаю, какое. Собирайся и проваливай вместе со своими разговорами, уважаемая Ульяна Романовна. До следующего раза.
Она сцепила зубы и сквозь них едва выговорила:
— Какое?
— Я пошел в душ, а потом ставить чайник и добывать чего-нибудь из холодильника. Жду тебя на кухне минут через пятнадцать. Мы же можем есть и говорить одновременно? Я голодный жутко. Эти бутерброды размером с ноготь есть невозможно.
Ты не тролль, Мелехов! Ты бесчувственное бревно!
Но Ульяна медленно кивнула. Потом слушала шорох за спиной — как Захар вставал, что-то брал и выходил из комнаты. Как потом где-то за стеной едва слышно зашумела вода.
Говорят, тебя никто не может к стенке прижать, Захар? А я возьму — и прижму. Чего бы мне это ни стоило!
После душа Ульяна всерьез задумалась над тем, что надеть.
Отчего-то ей казалось, что надевать теперь свой деловой костюм, да еще после всего, что только что было — как-то нелепо. А еще он измялся, пока валялся на полу. И Ульяна решительно протянула руку к висящему на крючке темно-синему махровому халату.
Я начинаю метить территорию, Захар. Как ты на это отреагируешь?
Кажется, он отреагировал положительно. Вроде бы вполне одобрительно покосился на вошедшую в кухню Ульяну, а потом приглашающе махнул в сторону стола. На нем уже расположились чайник, две чашки и несколько тарелок — мясная нарезка, сырная, оливки и хлеб.
— Тебе покрепче?
— Да.
И покрепче. И поглубже. Черт!
Ульяна села за стол, сделала обжигающий глоток чая и озадаченно уставилась на протянутый ей бутерброд.
— Извини, ничего другого нет. Признаю — не подготовился.
Уля вздохнула — и взяла бутерброд. что еще оставалось — раз уж его сделали. Опять же, есть и вправду хотелось. Уля вспомнила бутерброды размером с ноготь — и принялась жевать вполне приличного размера сэндвич, приготовленный Захаром.
Некоторое время они просто молча ели. Как будто только ради этого, собственно, они и пришли на кухню. И от этого весь Улин запал как-то… как-то стал не таким мелодраматичным, что ли.
— Итак, — Захар взял чайник и долил им в кружки чая. — О чем будем говорить?
Ульяна всерьез задумалась над этим вопросом. Теперь она была уже не так уверена, что стоит это все… вытаскивать. И говорить откровенно о своих сомнениях и страхах. А если не говорить — тогда что? Допить чай и пойти на второй круг? И опять все по новой?
— Уля…
Она вздрогнула. От того, как его большая теплая ладонь накрыла ее. Нет, так точно чокнуться можно!
— Уль, поговори со мной.
— Почему ты не взял мой номер телефона тогда, в деревне?! — выпалила Ульяна.