Сын маминои? подруги
Шрифт:
А потом Анечка вышла замуж, но их дружба с Наташей, несмотря на все, не прекращалась, Аня их отношениями очень дорожила. А потом Анюта умерла в родах двойни. Это стало страшным потрясением для всех, кто знал Аню. И что-то произошло тогда с ними — с теми, кто знал и любил Аню — что они будто слепилась вместе, объединенные общим горем. И Наташа стала негласным членом семьи Балашовых, присматривала на правах тетушки за детьми, оставшимися без матери — Артуром и Миланой.
И вот именно в «Балашовский» Захар в итоге и попал работать — не без протекции Натальи Николаевны. Он тогда уже достаточно спокойно реагировал на ее попытки как-то помочь и
Захар добился. Добился такого, о чем Наталья Николаевна и мечтать не могла. И сын стал предметом ее самой настоящей материнской гордости. Только вот тот разлом, раскол между ними — он никуда не делся. Он был просто залакирован внешним соблюдением приличий.
— Вот так вот, — вздохнула Наталья Николаевна и перелистнула страницу альбома назад.
Ульяна смотрела на открытую страницу, на свадебную фотографию. На ней и правда была довольно странная пара — очень красивый жених и достаточно невзрачная невеста, которую не скрасил даже свадебный наряд. И от всей этой истории ощутимо горчило. Почему Уля никогда за все время не задумалась о том, кто отец Захара. Где он? И что чувствовал мальчик, который вырос без отца, когда этот самый отец появился в его жизни? В каком виде он появился? Если пил — то в неприглядном, конечно. А потом, спустя пару месяцев, этот внезапно появившийся отец умирает. Что тогда у тебя произошло в душе, Захар? Мир перевернулся, опрокинулся? И надо было найти виновного, и найти его оказалось легко. Тогда это было объяснимо. А теперь? Что теперь? Когда тебе тридцать четыре? Все по-прежнему кажется тебе именно таким? Черно-белым?
— Что же ты молчишь, Уля?
Ульяна вяло отметила внезапный переход на «ты».
— Знаете, — она вздохнула. — Мне почему-то жаль. Всех жаль. И Захара, и вас, и вашего… и отца Захара. Знает, он и в самом деле очень красивый человек. И добрый — у него глаза добрые.
— Захар очень на Колю похож. Но характер… характер совершенно другой. Он сильный. Он верный. Он…
— Наталья Николаевна, — Уля неосознанным жестом взяла маму Захара за руку. — А давайте еще по кусочку пирога? Только теперь с чаем.
Теперь Уле было о чем подумать. У нее появилось немало поводов для размышлений. Но чем больше она думала, тем больше становилось ясно, что то ее первое впечатление — самое верное. Всех жалко. И одного виноватого нет. И единственная правда, которая для Ули была очевидна — что это болезненное прошлое надо отпустить — в первую очередь, Захару. Но это только на словах просто. А по факту…
По факту вышло так, что Ульяна за спиной Захара делает что-то, о чем он не знает. Но это касается его самым прямым образом.
И остановиться уже нельзя. И Ульяна продолжает это делать. И вот уже встречи по субботам с Натальей Николаевной стали регулярными. После яблочного пирога случилось приглашение в театр — и этот поход доставил Уле колоссальное удовольствие.
После театра был ресторан и по два бокала красного сухого в двух дам комплектации «Север» и «Липецк». Потом еще было приглашение на выставку — и после нее тоже приятный вечер в ресторане.
В общем, у Ули завелась неожиданная подружка — заведующая кафедрой аналитической химии, доктор наук и мама ее любимого человека
И то, что об этом не знал Захар, ужасно давило на Улю. Что она знает то, о чем Захар не знает. Но это касается их обоих. Уже касается.
Он снова свалился ей как снег на голову. В этот раз совсем поздним вечером в пятницу, когда Уля уже спала. Вдруг раздался звонок на телефон, а когда Уля взяла его, сонно щурясь — там был Захар.
Ничего не соображая, как была, в пижаме, она помчалась открывать ему дверь.
— Я из аэропорта сразу к тебе, — успел выдохнуть он, шагая через порог.
А потом началось сумасшествие. Мозг так окончательно и не проснулся. Мозг категорически отказывался нести ответственность за происходящее. А без мозга женщина способна на все безобразия разом. Особенно если мужчина не против.
Целуясь и стаскивая друг с друга одежду, они ввалились в ванную, кое-как разделись окончательно и многорукой и многоногой каракатицей перевалились через бортик ванны.
Глава 11
Нет, никакого секса в ванной не получилось — им вдвоем там было категорически тесно. Зато у Захара получилось вымыться — а это было его основной целью. Как бы не сходил он с ума от возбуждения, лезть к Ульке потным и грязным не мог. Особенно когда она такая — теплая, сонная, мягкая, в розовой девчачьей пижаме.
А нет, уже не сонная. Ее попытки принять более деятельное участие в процессе мытья Захар сначала пытался пресечь — потому что это процессу очень мешало! Но когда ее намыленные руки вдруг коснулись его члена — все мысли разом вышибло у него из головы. Захар замер и просто провалился — в то, как ее руки мягко и гладко скользили, то сжимая у основания, то невесомо лаская головку… Не мытье это, а сплошное мучение. Надо выбираться отсюда!
Но и в постели у него не получилось перехватить инициативу.
Впрочем, Захар и не думал возражать. Кажется, ему светит минет.
Первый в исполнении Ули, как он внезапно осознал. От этой мысли его буквально кипятком ошпарило. И Захар безропотно позволил уложить себя на спину. На этом связные мысли закончились.
А потом — лишь всполохи и обрывки. От того, как ее губы скользят по груди, как язык торопливо и горячо касается сосков и как от этого неожиданно буквально подбрасывает на месте. Как ее губы скользят ниже, как обхватывают плотно, как берут в плен — и все. Все, что потом — мимо головы, в кровь, в грохот сердца, в тяжесть в паху. И совсем потом — неконтролируемый взрыв наслаждения, который она безропотно принимает в себя. И от этого осознания последние капли удовольствия — сладкие почти невыносимо. И, несмотря на полное опустошение, откуда-то достает сил притянуть ее к себе и благодарно поцеловать, со странным смешанным чувством ощутив свой собственный вкус на ее губах. Как же это… совершенно по-другому. Ни с кем так не было.
И не будет.
И не надо.
Утром он снова проснулся первым. Словно внутри тикал какой-то секундомер, отмеряя время, которое нельзя терять. Его и так немного, Захар снова прилетел только на два дня.
Ничего, вот кончится лето, пройдет осень, соберем урожай — и наступит передышка. Время подумать. Время принять решение.
Он смотрел на спящую Улю. В этот раз его взгляд притягивали ее руки. У нее красивые руки, нежные, мягкие, с изящными пальцами.