Сын маминои? подруги
Шрифт:
Захар снова вернулся взглядом к шикарной женской попе. Там, ниже, так призывно темнела глубина. Вот бы Ульяну сейчас задрать, на колени поставить и как следует отодрать.
Захар вздохнул. Будто мало ему горячего воздуха, так теперь еще и кровь от головы отлила окончательно. Отодрать — это обязательно. Но сначала — веником.
Когда она перевернулась и оказалась на спине, вся эта затея перестала казаться Захару такой уж веселой. У него реально кружилась голова. Стояк — такой сильный да еще при такой температуре — уже практически болезненный. Кому, к черту, нужны уже эта парная и этот веник. Надо выбираться отсюда в предбанник,
Но с упрямством, которое просыпалось всегда так некстати, Захар продолжил махать веником. И смотреть. Ульяна лежала с закрытыми глазами, прикрывая себя руками. Не очень-то много она от Захара спрятала. Такую пышную грудь одной изящной женской рукой не прикроешь, так, соски только не видны, а все остальное — пожалуйста, любуйся. Низ живота, где смыкались ноги, был целиком прикрыт женской ладонью, но это ненадолго.
Долго так Захар просто не выдержит. Что-то было во всем этом… что-то совершенно необычное. Необъяснимое. Перед ним лежала роскошная молодая женщина, полностью обнаженная, с густым румянцем на щеках, с растрепавшимися светлыми волосами. Эта женщина прикрывала, как могла, свою наготу. Нет, она не прикрывалась от Захара. Теоретически, она прикрывала самые нежные места от жара и чтобы, не дай бог, случайно не попало по ним веником. Хотя какой уже там веник. Захар и так не шлепал, а гладил ее этим веником. Но в самой позе было что-то такое, что будило все древние мужские инстинкты разом. Те самые, которые сложно да и не хочется анализировать. Но не поддаться им — невозможно.
Захара реально вело. Все плыло перед глазами. Сейчас они доупражняются тут.
Хватит!
Он поднял Ульяну за руку. У нее был совершенно поплывший взгляд. От жары? От ситуации? От того, что Захар с ней делал? От чего?! А когда она хриплым срывающимся голосом сказала ему «Ты гад!», он с наслаждением отпустил себя.
Гад, конечно. Не спорю. И ужасно, просто по-гадски тебя хочу.
Ульяна стояла безвольно, просто позволяя себя целовать. Нет, все, хватит при такой температуре кровь разгонять! И Захар потащил Ульяну из парной, через помывочную, в предбанник. А там плюхнулся на широкую лавку и потянул девушку на себя. Она что-то слабо пискнула, но он взял ее руки, положил их себе на шею — и поцеловал в губы. Вот тут целоваться и все остальное делать гораздо удобнее.
Как же сладко оказалось с ней целоваться. Захар целовал мягкие губы и расплетал пальцами спутанную косу. Скользил языком в горячий женский рот и отпускал на волю чуть влажные пряди. А потом, положив одну руку Ульяне на спину, другой чуть надавил ей на плечо, заставляя откинуться на его ладонь.
Дай рассмотреть.
Охрененная. Идеальная круглая грудь мячиком. Соски такие, что Захару показалось, что у него слюна побежала из уголка рта, и он непроизвольно облизнулся. А потом все же поднял взгляд на ее лицо.
Ульяна смотрела на него совершенно ошарашенным взглядом.
Эй, нет-нет-нет. Давай, ты не будешь сейчас приходить в себя, включать разум и заднюю. И задавать всякие дурацкие вопросы из серии «Что ты делаешь?!». Что надо, то и делаю. Все же так хорошо идет, не надо этому мешать.
Захар плотнее прижал свою ладонь к крутому изгибу женской поясницы. И наклонил голову. Почему-то последняя мысль, перед тем, как взять в рот женский сосок, была: «Капитоновна, еще час не звони, а? Давайте, спойте там на бис, поводите хороводы. Не до тебя сейчас!».
Уля
Никакими другими словами происходящее не описывалось.
Ее никогда так не ласкали. Ее никогда так от этого не уносило.
Уля вплеталась пальцами в короткие влажные волосы Захара — без толку, ее уносило. Она цеплялась пальцами в его шею — бесполезно, ее уносило. Она впивалась ногтями в его широкие плечи — тоже безо всякого результата, ее по-прежнему носило.
Захар лишь на впившиеся в свои плечи ногти ненадолго выпустил ее сосок изо рта и хрипло рыкнул: «Сильнее!».
Да что же ты творишь… Только не останавливайся! В какой-то момент он все же отпустил ее грудь, чтобы тут же впиться в губы жестким поцелуем. А ниже его рот сменили пальцы. Тоже уже совсем не нежные. Но ей и не нужна была нежность. Впервые Ульяна оказалась в положении, когда ей не хотелось сказать мужчине: «Ямщик, не гони лошадей!». Нет, теперь ей было всего мало. Хотелось быстрее, сильнее, жестче. И горячее. Уля принялась ерзать, вжимаясь грудью в руки Захара. А ниже… О, в процессе ерзания она все же добралась до того, чего уже так хотело ее тело.
Совершенно не думая о том, что делает, нимало не заботясь о том, как это выглядит, Ульяна шире развела бедра и прижалась прямо, по выражению Захара, лоном — ноющим и влажным — к нему, твердому и горячему. Захар рыкнул ей прямо в рот — глухо и вибрирующее, но Уля уже не могла остановиться. Как же сладко было тереться об него, бедра двигались сами собой. И казалось, что весь жар этой бани сейчас сконцентрировался в Ульяне, тек, бился, пульсировал внутри нее, собираясь там, между бедер. И вот еще чуть-чуть, еще совсем немного…
Захар резким движением спихнул ее со своих коленей и со звонким шлепком усадил на скамейку. Оттуда Уля и наблюдала оторопело за ним. Как вздулись руки и валами пошли мышцы спины, когда Захар в один рывок смел к стене добротный низкий деревянный столик. Как быстрыми резкими движениями стал скидывать на пол все — их одежду, полотенца, висящий на крючке халат, потом второй. На полу получалось что-то вроде гнезда из вороха тканей.
Захар обернулся и протянул руку.
— Иди ко мне.
Она даже предположить не могла, что от этих трех слов может так закружиться голова. Если их тебе говорит обнаженный и возбужденный мужчина.
Да еще и такой красивый. Какая-то неуместная мысль, словно мотылек в окно, билась в пустой голове.
Он же для тебя. Вот прямо идеально для тебя созданный. Рост, плечи, руки эти огромные, грудь мощная, которая сейчас бурно поднимается и опускается. И ниже. Посмотри, как он красив ниже.
Там тоже поднялся. Но уже не опустится, пока вы не…
Уля и представить не могла, что когда-нибудь будет любоваться мужчиной ТАМ. Казалось бы, ну на что там смотреть, все одинаковые же!
А вот и нет. Уля вдруг вспомнила, что у первого ее мужичины член был кривой. Ну реально кривой, изогнутый. Ульяна думала, что кривыми только ноги бывают! А у второго была маленькая головка. А сам член какой-то длинный и не очень объемистый, а венчался… как будто ничем.