Сын Неба. Странствия Марко Поло
Шрифт:
31
Сяо-чу: Воспитание малым.
Ветер несет по небу плотные тучи.
Но нет дождя на западных окраинах.
— Ты о чем-то крепко задумался, мой сын, — негромко заметил Никколо.
Марко кивнул:
— Да, отец, множество воспоминаний. Никак не могу избавиться от мыслей об одной строчке из свитка великого хана. «Отведай моря там, где нет моря…»
Никколо наклонил голову. Длинное лицо его сделалось еще задумчивее обычного.
— Тут есть какая-то связь с теми мыслями, что посещали меня, когда я прятался под грудой валунов от гигантского барса. О чем же я тогда подумал? О чем? Пусть все немного помолчат.
Марко жестом призвал спутников к тишине. Все умолкли. Отец его долго размышлял и прикидывал. Прикидывал и размышлял. Затем откашлялся и потеребил свои лучшие нефритовые четки. Наконец, кивнул.
— Нет, никак не припомню, — сказал он. — Но припомню. Обязательно…
Теперь уже казалось, что они бредут здесь сутками… неделями… месяцами… Сколько они уже следуют за хрустальным звоном колокольчика странствующего травника Хуа То по безлюдным и однообразным горным перевалам, именуемым Такой-Ла или Этакий-Ла? Сколько уже эти сухие пронизывающие ветра воют у них в ушах и задувают в ноздри мельчайшие песчинки? День — или год — их кони топали под пыльными горными ветрами — а отец Марко все напрягал свою память.
Но вот ветры стихли. Один за другим люди начали отнимать от лиц одежду, которой прикрывались от пыли. Дядя Маффео несколько раз яростно чихнул, а потом разразился очередной тирадой.
— Марон! Вот бы выдуть эту проклятую пыль из глаз было так же легко, как из ноздрей, — прорычал он. — Или пусть бы песчинки у меня в глазах сделались жемчужинами — в возмещение всех неудобств!
Послышалось несколько негромких смешков, к которым присоединился и старший брат Маффео. Затем Никколо вдруг вскинул голову.
«Сотня и еще десяток отборных коричневых жемчужин в полном блеске — с архипелага Киноцефалов, или Песьеголовых, каждая размером с набухший сосок дородной кормилицы…» Отрывок из столь часто повторяемого перечня самоцветов, который Никколо успокоения ради цитировал, прячась под грудой валунов от гигантского барса.
— Жемчужины!
Все подняли головы и посмотрели на Никколо.
— Жемчужины! Жемчужины! Вот о чем речь! В свитке великого хана сказано: «Отведай моря там, где нет моря…» А откуда берутся жемчужины? Они берутся из раковин, оплодотворяемых свежей дождевой водой! Так? Дожди их оплодотворяют! А где? Где? В море! Так?
Марко задумчиво нахмурился. Затем быстро перевел спутникам слова своего отца. Никто, похоже, ничего не понял. Кроме, разумеется, ученого Вана, который немедленно возразил:
— О нет, старший господин Никколо. Вовсе не так. Жемчужин в устрицах порождают вовсе не дождевые капли, а вспышки молнии. Свидетельство тому наши катайские рисунки и гравюры, где изображаются небесный дракон и небесный жемчуг…
Но Никколо лишь досадливо махнул рукой на достоверные данные восточной науки.
— Неважно! Ведь жемчужины происходят из моря. Так, сын мой Марко? А, брат Маффео?
Марко кивнул. С неохотой. Что сказал? Ничего не сказал.
Кивнул и дядя Маффео. Потом немного пожевал свою седую бороду и ответил:
— Из моря? Ну да, из моря. Жемчужины? А почему жемчужины? Почему, скажем, не янтарь? Или не амбра? А почему, скажем, не раковины каури? Те, которыми пользуются вместо серебра или золота — или вместо этих забавных денег великого хана. Жемчуг, янтарь, амбра, каури — все это происходит из моря. Ну и что? Здесь-то нет никакого моря… — И, словно в подтверждение, Маффео развел загорелыми руками.
— Лично я не вижу никакого моря. Не вижу ни каури, ни янтаря. И жемчужин. Ты что, намерен искать их… — Тут голос изменил Маффео. Он обвел руками окрестности, а запекшиеся губы лишь изобразили последнее слово: — …здесь?
Вокруг же высились сухие и безжизненные скалы.
Прошли еще сутки… неделя… месяц… а путники все следовали за звоном хрустального колокольчика по горным тропам.
— А как насчет соли? — спросил наконец Марко.
— Что насчет соли? — устало осведомился его отец.
— Разве соль не имеет вкус моря? И разве травник Хуа То не сказал, что в этих краях есть горы черной соли?
— Соль… жемчужины… Устал я от этой игры в догадки, — сказал Никколо, перебирая свои нефритовые четки. — Что нам теперь — вечно бродить по этому безлюдью, пытаясь решить загадку проклятого свитка? Пока наша одежда не станет лохмотьями, а мозги не обратятся в пыль?
— Спрошу-ка я у травника насчет этих соленых гор. Может статься, они и дадут нам ответ — или хотя бы лекарство от подагры для великого хана, решил Марко. И погнал запыхавшегося коня вперед, оставляя отца устало перебирать свои четки.
— Загадку? — спросил сфинкс, высовывая голову из переметной сумы. Кто-то хочет поиграть в загадки?
— В моей ничтожной фармации, о младший господин, есть более двух тысяч лекарств, — ответил Хуа То на вопрос Марко. — Среди них — и сильнодействующая черная соль, найти которую можно лишь в скалах этих западных гор, где мы оказались. Будь я и впрямь здесь, я отбил бы кусочек черной каменной соли — к примеру, вон там — и дал вам попробовать…
Марко кинул кусочек себе в рот. Точно! Вкус моря!
— «Отведай моря там, где нет моря»! — вскричал он. — Вот и решилась одна из загадок свитка великого хана! Наконец-то мы на верном пути!
— Одна из загадок… хочешь поиграть в загадки? — снова подал голос сфинкс, на сей раз целиком выскакивая из переметной сумы. Золотистое тельце его заметно дрожало.
— В самом деле, прелестный сфинкс, загадай-ка ты мне загадку, снисходительно усмехнулся Марко, ероша нежный пух на голове маленького создания.
— Скажи, отчего дрожит сфинкс из дремотно-жарких пустынь?