Сын охотника на медведей
Шрифт:
А потом наступил вечер. Различать следы стало уже невозможно, и, чтобы не сбиться с пути, всадники остановились.
Если до сих пор между членами отряда царило молчание, то и в лагере они не стали разговорчивее. Оно и понятно. Они чувствовали, что стоят на пороге решающих событий. В таком положении человек обычно предпочитает побольше думать, поменьше говорить.
Костры разжигать не стали. Олд Шеттерхэнд по отпечаткам заключил, что огаллала имели по сравнению с ним преимущество едва ли в две английские мили. А если те стали лагерем,
Каждый завернулся в свое одеяло и спокойно лег, но, разумеется, только после того, как были выставлены часовые. Едва забрезжил рассвет, они снова были в пути.
Глава одиннадцатая. В СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ
Следы огаллала еще и сегодня читались. По прошествии примерно получаса Олд Шеттерхэнд сделал вывод, что сиу вчера на ночлег не останавливались. Они, видно, решили не позволять себе ни малейшей передышки, прежде чем не достигнут реки Огненной Дыры.
Это был дурной знак, похоже, огаллала, затевали какую-то новую каверзу. Растительность вскоре почти исчезла, и вместо мягкой земли копыта животных снова ударялись о твердую вулканическую породу, что затрудняло их бег, а следовательно, и снижало скорость.
Потом стало вообще невозможно различить хоть какой-нибудь след. Олд Шеттерхэнду оставалось надеяться лишь на то, что сиу-огаллала продолжали двигаться прямо, а потому он не стал сворачивать.
А вскоре он узнал, что не ошибся. Перед ним выросли горы Огненной Дыры, за которыми как раз начинались знаменитые бассейны неутомимых гейзеров. Здесь снова появилась растительность и даже лес, состоящий в основном из хвойных пород.
Весь берег одного из ручьев, струившихся среди травы, был буквально истоптан конскими копытами. Отпечатки шли вдоль воды и ясно говорили о том, что сиу поили тут своих животных. Итак, следы, к счастью, появились вновь, и с этого момента вплоть до горных вершин они оставались настолько четкими, что сбиться с дороги было просто невозможно.
Открытого пути наверх не было. Пришлось скакать под деревьями. Они отстояли друг от друга на достаточном расстоянии, чтобы не создавать всадникам никаких препятствий. Но ехать верхом по лесу, когда преследуешь врага, – занятие весьма опасное. Он может таиться за любым стволом.
Легко могло статься к тому же, что огаллала догадались о преследовании! Кроме того, Олд Шеттерхэнд не мог знать, какие признания силой либо хитростью вырвали сиу у пленников. С другой стороны, если бы сиу боялись, что за ними идет погоня, они непременно приняли бы все меры предосторожности, и в первую очередь устроили бы засаду.
Так размышлял о ситуации белый охотник, выслав вперед нескольких шошонов, которым предстояло обыскать местность и которые при обнаружении чего-либо подозрительного тотчас должны были вернуться назад.
К счастью,
Поскольку те, не считая Вокаде, все время ехали рядом друг с другом, они имели возможность переговариваться. Все это входило в планы вождя и было проделано с его молчаливого согласия – ведь мнимый его союзник должен был получить возможность разузнать все, что хотелось знать ему самому.
Вечером по приказу Тяжелого Мокасина все того же завербованного в осведомители белого незаметно, насколько это было возможно, увели от остальных, и вождь подсел к нему. Пленник дал на его вопрос те ответы, которые посоветовал ему дать Толстяк Джемми, и при этом заверил, что, кроме Вокаде и четверых белых, в окрестностях Йеллоустоуна не было больше ни одной живой души.
Вождь поверил, а потому все меры предосторожности посчитал излишними.
Тем временем Олд Шеттерхэнд со своими индейцами поднялся на вершину горной цепи Огненной Дыры, не встретив никаких помех.
Весь горный хребет порос густым, высоким лесом, поэтому преследователи не могли осмотреть лежавшую по другую сторону долину, хотя то, что стены там круто обрывались вниз, было все же ясно.
Проезжая под деревьями, они услышали странный – глухой, бурлящий шум, который вдруг был прерван пронзительным свистом, превратившимся затем в шипение, напоминающее звуки, сопровождающие выпуск пара из топки паровоза.
– Что это? – удивленно спросил Мох-ав, сын вождя шошонов.
– Конечно же, гейзер, – ответил Олд Шеттерхэнд.
Слово «гейзер» незнакомо индейцам, они называют их «вар-пе-пейя»– «гора горячей воды», поэтому юный шошон понял охотника только после того, как тот пояснил, что имел в виду.
Спускаясь верхом по крутым горным склонам, удержаться на лошадях довольно трудно. Поэтому всадники спешились и пошли пешком, ведя животных в поводу.
Следы огаллала и теперь еще можно было различить, но Олд Шеттерхэнд сделал вывод, что оставлены они вчера.
Преследователи спустились уже на несколько сот футов, когда лес внезапно прервался и его опушка образовала острый рубеж. Но в стороне полоса леса продолжала все же тянуться вниз, вплоть до самой подошвы долины.
Людям, наконец, открылась вся ширь пространства – и какую чудную картину увидели они.
Верхняя долина Мадисона, которая здесь имеет колоритное название реки Огненной Дыры – пожалуй, один из самых восхитительных районов Национального парка. На много миль в длину и местами в две или даже три мили в ширину эта полоса земли буквально кишит сотнями гейзеров и горячих источников. Есть тут фонтаны, струи которых возносятся в облака не на одну сотню футов! Запах серы, которым веет из многочисленных земных трещин, растворяется во влажном воздухе, вечно насыщенном горячими водяными парами.