Сын парижанина
Шрифт:
— А потом что? — спросил нетерпеливый Тотор.
— Я снова оказался в Австралии… где я ничего хорошего не совершил… я отупел… снова ушел в леса, в буш… одичал… Туземцы, мои собратья, с которыми я жил, занимались рыбной ловлей и охотой… они приучили меня к своим обычаям, я все забыл. Наконец он взял меня к себе.
— Кто он?
— Он! Хозяин! Довольно… — проговорил пьяница с испугом.
— Что это за человек? — спросил Тотор.
— Молчи! Он все знает… все видит… я его боюсь… Он убьет меня.
— Что вы здесь делаете?
— Не знаю…
— Кто убил человека в тот день, когда нас схватили? Того негра… ты же помнишь… когда я тебя опрокинул ударом ноги?
— Явыпустил ему кровь.
— Зачем?
— Затем… чтобы съесть.
Бо уже давно боролся с неодолимой сонливостью, после этого признания чернокожий наконец свалился, сраженный невероятной дозой алкоголя.
«Ну, — подумал раздосадованный парижанин, — кончено! Ничего больше я сегодня не узнаю, но позже — постараюсь!»
ГЛАВА 4
Возмущение американца. — Мериноса бьют. — Бой, огня! — Величие и упадок. — Обед господина. — Толченые муравьи. — Обязанности миллиардера, ставшего лакеем. — Заключение в темницу. — Свет. — Меринос видит странные вещи.
В общем, Тотор не чувствовал себя несчастным в мастерской, где занимался любимым делом. Положение американца было гораздо хуже.
Конечно, оно и раньше было не блестящим, когда Меринос с парижанином одолевали непредсказуемые, опасные повороты судьбы. Но тогда, по крайней мере, он, юноша из хорошей семьи, мог приспособиться к обстоятельствам, не лишаясь достоинства. Более того, неожиданности и острота ситуаций были не лишены привлекательности для американца — любителя приключений, привыкшего всегда быть хозяином положения.
Даже работа на пределе человеческих сил, отчаянные прыжки в неизвестность забавляли его, настолько контрастировали они с прежней жизнью юного сноба.
Но представьте себе: рухнула крепость, прочней трона! Какое унижение! Какая неслыханная катастрофа превратила миллиардера в лакея! Дофина шерсти, как выражался насмешник Тотор, сына финансового короля!
Его, которого с колыбели баловали с безрассудной щедростью!
Обладателя прогулочной яхты, экипажей, конюшни, автомобилей, целой армии слуг, так унизили презренной должностью мальчишки на побегушках, да еще у негра!
В первый момент ему показалось, что он задохнется от стыда и унижения. И это ощущение, это отчаяние лишь росли, пока проклятый негр занимался устройством рабочего места Тотора.
Через час довольный, уверенный в себе хозяин вернулся. Неспособный сдерживаться Меринос посмотрел ему прямо в лицо и, забыв всякую осторожность, закричал:
— Нет, вы не решитесь унизить меня! Мне быть слугой? По какому праву? Что я вам сделал? Разве вы можете меня упрекать в том, что я защищался, как свободный человек! Я ваш пленник. Заставьте меня заплатить выкуп… но слугой… никогда в жизни!
Хозяин засмеялся, показав свои волчьи зубы. Пожал плечами и надавил на кнопку из слоновой кости. Раздались звонки, вошло пятеро человек: прежде всего китаец Ли с лицом фарфорового болванчика, с косыми глазами и с длинной косой на голове, а за ним четверо белых верзил, вооруженных с головы до пят.
— Ли, — холодно сказал ужасный человек, — вот новый «бой». Он будет под твоим начальством; приучи его служить мне.
— Скорей умру! — вскрикнул возмущенный американец и бросился к бюро, на котором заметил револьвер.
Бедный Меринос!
Белые перехватили его и повалили на пол.
— Он немного своеволен, — продолжал хозяин, — нужно его утихомирить! Дать ему двадцать пять ударов тростью по пяткам!
Меринос содрогнулся: раны на его ногах едва закрылись и еще болели. И по этому-то живому мясу его будут бить! Ужасная пытка! Даже если он оправится от нее, то останется калекой, неспособным передвигаться!
Он опустил голову, сжал зубы, и слезы ярости выступили у него на глазах. С него мигом сорвали обувь… Увидев раны на ступнях, хозяин снова улыбнулся, с полнейшим хладнокровием, от которого мурашки пробегают, сказал:
— Нет, не по ногам, по крайней мере не сейчас. Тогда он не сможет мне служить… Давайте дрессировать скотину, а не калечить ее! Бейте по спине!
Бандиты разложили вопящего, извивающегося, разъяренного Мериноса на бамбуковой скамье и крепко привязали ремнями.
Ли успел тем временем мелкими шажками сбегать за двумя тонкими тростями, гибкими, как хлысты. Он вперил в хозяина свои змеиные глаза, как бы вопрошая.
— Начинай!
Палач-любитель поднял руку. Послышался свист и стук трости по обнаженному телу. Меринос испустил душераздирающий крик.
Китаец ударил снова. Уже две белесые борозды появились на спине. Третий и четвертый удары рассекли кожу. Несчастный только хрипел. На десятом ударе брызнула кровь. После двадцатого он потерял сознание.
— На сегодня хватит, — сказал хозяин.
В глазах китайца сверкнуло сожаление, но он не возражал, снял с Мериноса ремни и проворно одел его. Затем без церемоний плеснул в лицо водой из кувшинчика.
Меринос открыл глаза и застонал.
— Вот так-то, — усмехнулся хозяин. — Я ведь сказал тебе, что бью слуг… вот видишь, не соврал! И учти, это только предупреждение. Теперь изволь усердно служить мне, не то…
— Что? — погасшим голосом спросил несчастный американец.
— Не то Ли снова возьмется за трость и будет бить тебя до тех пор, пока я не устану от твоего упрямства и не велю повесить тебя за ноги над муравейником…
Последние слова объяснили американцу, что за человек перед ним: чудовище, от которого нельзя ждать ни жалости, ни пощады. Меринос еще согласился бы на скорую смерть, но все его существо восставало при мысли о бесконечных, изощренных пытках!
В глубоком вздохе юноши отозвались все страдания души, но протестовать бедняга больше не осмелился. Он склонил голову, готовый на все, чтобы избежать ударов тростью и подготовить страшную месть.