Сын Портоса
Шрифт:
Ах, если бы Аврора могла видеть его сейчас!
Жоэль надел шляпу.
— Отлично. Я готов. Ведите меня.
Он двинулся вперед вместе со старым толстяком.
— Почему, — осведомился Жоэль в коридоре, — никто меня не конвоирует?
— Нам нужно только пересечь лестничную площадку и спуститься, — ответил старик.
— О, значит, двор собирается здесь?
Жоэль поморщился, поскольку надеялся пройти через город и продемонстрировать толпе зевак роскошный наряд, тонкие кружева и пышный плюмаж. Добрый, тщеславный Портос постоянно пробуждался в своем сыне.
— Черт бы их побрал! — пробормотал он. — Надеюсь, что где бы ни происходил суд, меня не казнят в камере!
Старик открыл дверь, доложив:
— Шевалье де Локмариа!
— Пусть дорогой мальчик войдет, — послышался отеческий голос.
Жоэль издал удивленное восклицание. В комнате, куда его привели, он ожидал увидеть впечатляющее зрелище суровых атрибутов правосудия: Спасителя на кресте, висящего на фоне темной драпировки, длинный стол, где сидят в ряд судьи, холодные и торжественные в своих черных и алых мантиях, приставов в одеяниях чернильного цвета с золотыми цепями, писцов с длинными перьями, стражников с жезлами из черного дерева. Вместо этого он оказался в большой столовой, где солнце сверкало на богемском стекле и серебряной посуде, выставленной на полках дубового буфета, со столом, накрытым на двоих, украшенным редкими цветами и блестевшим хрусталем и фарфором на ослепительно белой скатерти.
Неподалеку от стола, в кресле, обитом кордовской кожей с позолоченными гвоздями и узорчатыми арабесками, сидел пожилой дворянин. Когда Жоэль вошел, он встал, и юноша сразу же узнал его.
— Шевалье д'Эрбле! — с изумлением воскликнул он.
— Да, — ответил старик, направляясь к нему с распростертыми объятиями. — И более того, если вы не возражаете. Ибо, хотя я носил эту маску в течение путешествия из Нанта в Париж, здесь, в Сен-Жермене, мне нет нужды отрицать, что я герцог д'Аламеда, посол его величества короля Испании.
— Герцог д'Аламеда — испанский посол?.. — повторил юноша, с ошеломленным видом стискивая руками лоб. — Мысли шумят у меня в голове, словно птенцы в гнезде! Как бы то ни было, — продолжал он, протянув руку к цветку в петлице герцога, словно опасаясь, что последний исчезнет, — прошу вас убедить меня, ваша светлость, в том, что я в своем уме, не вижу сон и не принимаю участие в волшебной сказке или в каком-то недостойном обмане.
— Мой юный друг, — сердечно заговорил герцог, — я дам вам все исчерпывающие объяснения. По-моему, они необходимы, но я хотел бы заняться ими за завтраком, ибо этим утром нас ожидает много дел, и мы не должны терять времени.
Приглашая гостя сесть, он приказал слуге подавать завтрак.
— Мы можем говорить свободно, — добавил Арамис, разворачивая салфетку. — Мой лакей понимает только по-испански.
Жоэль машинально сел напротив своего хозяина, который собственноручно наполнил его бокал и тарелку.
— Если вы не возражаете говорить во время еды, мой достойный сотрапезник, я к вашим услугам.
— Где я нахожусь, монсеньер? — начал Жоэль, не дожидаясь дальнейших приглашений.
— Вы в моем доме или вернее в доме моего друга, живущего в Сен-Жермене и позволяющего мне занимать его жилище, когда дела призывают меня сюда; это тот дворянин, которого вы видели вместе со мной в сомюрской гостинице.
— Значит, я не в тюрьме?
— Вы в особняке Буалорье, неподалеку от церкви и напротив дворца.
— Но последние шесть недель я провел в Бастилии.
— О, да, за ловкий удар шпагой. Вы настоящий матадор, как говорят испанцы, страшный боец, мой победитель из Бель-Иля.
— Но еще вчера я был в башне, именуемой Базиньерой.
— Совершенно верно, его величество только вчера подписал приказ о вашем освобождении.
— Его величество подписал приказ? — переспросил сын Портоса, подскочив на стуле.
— Он возвращает вас миру и дарует вам полную свободу.
— Значит, я свободен?
— Да.
— И меня не будут судить?
— Нет.
— И, следовательно, не приговорят к…
Он сделал выразительный жест, проведя по горлу ребром ладони.
— Вы правы, — улыбаясь, ответил пожилой дворянин. — Ваша голова останется у вас на плечах, откуда убирать ее было бы весьма прискорбно — ведь она смотрится там весьма недурно. Могу ли я предложить вам подогретую куропатку с бокалом вина — это поможет вам проглотить хорошие новости?
— С большим удовольствием. Давайте выпьем за здоровье короля и ваше, монсеньер, так как вы явились ко мне, словно голубь в ковчег. [52] — Но, — добавил он, залпом осушив наполненный до краев кубок, — кому я обязан этой неожиданной милостью? Кто вымолил ее у короля?
— Ваши друзья при дворе, мой юный храбрец.
— О каких друзьях вы говорите? Мои единственные друзья здесь — пара знакомых, которых я повстречал в парижском трактире «Мавританский трубач», один из них — хозяин гостиницы Бонларрон, а другой — постоялец, некий Фрике. Оба не кажутся мне настолько влиятельными, чтобы испросить милости у короля.
52
В Библии (Бытие, гл. 8) рассказывается о голубе, выпущенном Ноем из ковчега и принесшим ему в клюве свежий масличный лист, что явилось вестью об окончании потопа.
Аламеда шутливо погрозил ему пальцем.
— Мой доблестный сын Бретани, вы неблагодарны и слепы, ибо ищете на стороне то, что находится рядом с вами.
— Вы правы, — ответил юноша, стукнув себя по лбу кулаком. — Я глупец, тупица, бессердечный негодяи, так как до сих пор не догадался, что вы совершили все это, вы — мой освободитель!
— В большей степени это заслуга Провидения, — возразил Арамис с набитым ртом, — хотя, признаться, я испытываю удовольствие, вызволяя из затруднительного положения честных молодых людей, меня интересующих… Не хотите ли еще порцию нашпигованного зайца?
Бретонец протянул тарелку.
— Согласен на все, — сказал он, — и не буду на вас в претензии, если заработаю несварение желудка, ибо вы спасли меня от суда и казни. Но — быстро добавил Жоэль, так как внезапно пришедшая ему в голову мысль вынудила его отложить вилку и, опершись локтями о стол, устремить внимательный взгляд на хозяина, — как вы узнали, что у меня была дуэль с этим мушкетером, что я был арестован и посажен в Бастилию?
— Как-нибудь мы сообщим вам об этом, — ответил Арамис, потирая подбородок. — В настоящее время нам предстоит, так сказать, изжарить другую рыбу. Кстати, как вам вчера вечером понравились копченые угри? Они проделали вместе со мной весь путь из моей рыбачьей деревни под Барселоной и высоко оценены эпикурейцами. [53] Можете поблагодарить меня еще раз — в часы досуга приятно получать выражения признательности.
53
В переносном смысле, любители земных удовольствий. Буквально, эпикурейцы — последователи греческого философа Эпикура (341–270 до н. э.)