Сын шевалье
Шрифт:
Что до Колин Коль, то она еще долго не могла прийти в себя от пережитого потрясения. Но, поскольку отпущение грехов было все же получено, она мало-помалу успокоилась. Впрочем, она решила раз и навсегда выбросить из головы мысль о сокровище, из-за которого едва не обрекла себя на вечное проклятие.
Как женщина разумная, она предпочла заняться делом более безопасным — иными словами, вернулась к прежним своим замыслам относительно Бертиль. Если бы ей удалось через посредство Карканя (мысленно она называла его «славный юноша») узнать имя похитителя («вельможа в маске»), то легко
Однако успех этого предприятия зависел исключительно от Карканя, имени которого она не знала. И ей было ясно, что найти Карканя и сговориться с ним можно при одном-единственном условии — если тот придет навестить ее, воспользовавшись полученным приглашением.
Результатом всех этих размышлений было то, что старая мегера встала на колени перед статуэткой Богоматери и, сложив молитвенно ладони, с жаром произнесла:
— Святая Богоматерь, сделайте так, чтобы этот славный юноша зашел ко мне и чтобы с его помощью я нашла знатного господина, который похитил мою жилицу! Вы так умны и так добры, святая матерь Божья, вы должны понять, что я заслужила маленькое возмещение за утраченное навсегда сокровище! Окажите же мне эту милость, матерь Божья!
Глава 22
КЛОД АКВАВИВА ОТДАЕТ РАСПОРЯЖЕНИЯ
Только выйдя из дома госпожи Колин Коль, Парфе Гулар смог прочесть бумагу, добытую им благодаря легковерию старухи. Как мы помним, прежде он едва взглянул на этот дьявольский документ.
Текст был написан по-латински, но монаха это не смутило — невежество его было напускным.
Надо полагать, в бумаге и в самом деле содержалось нечто ценное, ибо маленькие глазки Гулара засверкали от радости.
Прочитав листок, достойный отец решительно направился к монастырю капуцинов и вскоре уже входил в ту самую комнату, где побывал утром.
Клод Аквавива по-прежнему находился в ней наедине с отцом Жозефом, который, судя по всему, стал его любимым учеником. Увидев секретного агента, капуцин вопросительно взглянул на своего наставника, и тот знаком велел ему остаться.
— Ну что, сын мой? — спросил старик с кротостью, чрезвычайно редко ему изменявшей. — Вам уже удалось исполнить поручение, данное сегодня утром?
— Да, монсеньор. У меня добрые новости… и необыкновенно важные! Иначе я никогда не решился бы прийти во второй раз… ведь подобная неосторожность может возбудить чрезмерное любопытство отцов-капуцинов!
Одобрительно кивнув, Аквавива сказал просто:
— Говорите, сын мой.
Парфе Гулар с удивительной точностью, не упустив ни единой детали, изложил все, что удалось ему узнать о происхождении Бертиль де Сожи.
Выслушав его, Аквавива некоторое время задумчиво молчал, затем промолвил:
— Так, значит, эта девочка — дочь короля Генриха!
Поколебавшись секунду, он резко бросил:
— Впрочем, это не имеет значения. Она начинает нам мешать… и должна временно исчезнуть.
— Мы знаем, где найти ее, — почтительно заметил Гулар. — Убежден, что именно ее привел сегодня ночью Жеан Храбрый во дворец д'Андильи. Добавлю, монсеньор, что из моего следующего донесения вы извлечете еще один довод в пользу исчезновения
— А! — произнес Аквавива с еле заметной улыбкой. — Я знал, что у вас есть и другие новости.
— Да, монсеньор, — сказал очень просто Парфе Гулар. — Еще я принес вам вот это.
И он протянул бумагу, которую Колин Коль украла у своей жилицы, а затем так легко уступила монаху.
Аквавива взял листок и с большим вниманием прочел его. В кротких глазах мгновенно вспыхнуло пламя — но это было единственным знаком волнения, охватившего старика.
Очень спокойно повернувшись к отцу Жозефу, безмолвному и бесстрастному свидетелю этой сцены, он передал ему листок со словами:
— Я решил, что ничего не буду скрывать от вас, пока обретаюсь под этим кровом. Независимо от того, придете вы к нам или нет, я желаю этим абсолютным доверием выразить свою признательность, ибо лишь благодаря вам могу жить здесь, не привлекая к себе внимания. Читайте, сын мой. И вам станет ясно, на чьей стороне Провидение. Читайте вслух.
Взяв документ, отец Жозеф стал переводить его вслух, как ему было приказано. Документ гласил следующее:
«CAPELLO DE SANTO MARTYRIO
(под Монмартским эшафотом, к востоку)
Копать под изгородью со стороны Парижа. Откроется арка, под которой есть лестница из тридцати семи ступенек. Лестница ведет в подвал, Там стоит алтарь. На алтаре процарапано двенадцать черточек, изображающих двенадцать ступеней. Копать под двенадцатой ступенью — той, что с греческим крестом. Обнаружится большая железная кнопка. Сильно нажать на кнопку. Откроется отверстие, под ним ров. Копать в этом рву, пока не наткнетесь на плиту. Под плитой гроб, в гробу клад. «
Прочитав этот текст очень медленно, выделяя каждый слог, словно желая дать слушателям возможность проникнуться им, отец Жозеф отдал листок старику и произнес очень холодно:
— Остается узнать, имеют ли эти весьма точные указания какое-либо касательство к сокровищу принцессы Фаусты.
Аквавива, бережно сложив бумагу, обратился к Парфе Гулару:
— Где вы нашли этот документ/
— Монсеньор, бумага с указаниями, которые мы тщетно разыскивали более двадцати лет, находилась в руках этой девушки… Бертиль де Сожи.
— Ах, вот что! Теперь я понимаю, отчего вы сочли исчезновение ее настоятельной необходимостью.
Монах безмолвно поклонился.
— Рассказывайте, — коротко распорядился Аквавива.
Тут Парфе Гулар сообщил, как удалось ему узнать, исповедуя госпожу Колин Коль, о письме графа де Вобрена к своей невесте Бланш де Сожи.
Когда он умолк, Аквавива вновь погрузился в раздумья.
— Это меняет наши планы, — сказал он наконец. — Теперь, когда мы знаем, где сокровище, нам не нужно, чтобы господин де Пардальян признал своего сына. Девушке этой все известно в мельчайших подробностях — причем знакома она и с отцом, и с сыном. Если в присутствии этих троих будет произнесено имя Саэтты, тайна рождения Жеана Храброго выплывет наружу. Это не должно произойти. Следовательно, девушка должна исчезнуть. Юноша также должен исчезнуть… навсегда. Слушайте меня.