Сын соперника
Шрифт:
– Я буду принадлежать семье?.. – широко раскрыв глаза, спросила Боруна, усаживаясь на стул, который ей пододвинула Квенион. Сама же хозяйка комнаты примостилась на краешке стола.
– Это и значит быть Акскевлеренами. Некоторые скажут, что мы – рабы, но это неправда. Мы – единая семья. Мы принадлежим своему хозяину так же, как дети принадлежат отцу.
– Я этого не знала…
– А ты знала, что Акскевлерен, хоть раз доказавший преданность хозяину, может достичь самого высокого положения, получить власть и силу? Я знавала Акскевлеренов, которые по важности и мощи
– Нет, я не слышала об этом…
Квенион пристально посмотрела на девушку. Та невольно поежилась.
– Не выпьешь ли немного вина?
Не дожидаясь ответа, Квенион налила служанке из бутылки, стоявшей на столе. Девушка взяла чашку, но ее руки так тряслись, что она расплескала половину содержимого.
Все же кое-что осталось. Боруна осторожно отпила глоточек. Вкус был великолепный. Гораздо лучше местной ужасной кислятины.
– Ривальдийское, – сказала Квенион. – Я сама оттуда. Ты знаешь, где это?
– Очень далеко, за океаном…
Квенион начала рассказывать ей о своем доме, о холодных землях и промозглой погоде. Ее голос звучал завораживающе.
Через несколько минут подбородок Боруны упал на грудь, а руки повисли словно плети. Чашка выпала из ладоней и со стуком ударилась о каменный пол.
Квенион подождала часок, пока полностью не уверилась в том, что посторонних в башне не осталось, а ее постоянные обитатели разошлись по своим комнатам. После этого она подхватила спящую девушку и осторожно понесла ее в комнату Намойи, находившуюся этажом выше.
На минуту Избранная остановилась, прислушиваясь к дыханию спящего Намойи, которого она ранее опоила тем же сонным зельем, что и Боруну. Затем резким движением Квенион подняла служанку и положила ее на кровать рядом со своим господином.
За окном стояла непроглядная тьма. Ветра не было. Словно сама ночь ждала того, что будет дальше.
Велан знал, что в эту ночь не заснет. Лежа на кровати, он смотрел на узкую полоску неба, видневшуюся из окна. Молодой офицер пытался думать о звездах, о маленьких бриллиантовых точках на небе. Интересно, а что они есть на самом деле?.. Однако разум его постоянно возвращался к мыслям о будущем, которое казалось теперь жутким и кровавым. Как глупо беспокоиться об этом сейчас. Будь что будет. Он уже ничего не может поделать. Просто смотри на звезды, тысяцкий.
… звезды. Сумеет ли птица долететь до них? Или это – огни рая, в который некогда верили его предки?.. Рай уже не казался Велану чем-то невозможным, особенно по сравнению с тем, что ему предстоит. Прорываться с боями через весь материк вместо того, чтобы сидеть на теплом бережку залитой солнцем бухты, попивая вино и наслаждаясь свежей выпечкой.
Прекрати! – приказал он сам себе.
Звезды. Смотри на них.
Кто-то – Велан не помнил, кто именно, – однажды сказал, что звезды – результат использования Сефида Кевлеренами. Остатки магии или что-то в этом роде, реакция неба, подобная аллергии, появляющейся на коже. На некоторое время Лаймоку показалось, что эта мысль очень здравая и что все так и произошло. Но тут же он припомнил строки одного из поэтов, написанные еще до того, как Кевлерены внезапно, словно шторм, налетели из-за южных гор.
Хотя, возможно, Кевлерены играли с Сефидом еще за тысячи лет до того, как решили завоевать все окружавшие их народы?..
А если они вымрут, исчезнут ли звезды?
Вымрут? Они?.. Уж он-то наверняка не доживет до такого времени.
Намойя начал понемногу приходить в себя. Квенион поняла, что и Боруна скоро очнется. Ей нужно сделать выбор.
Ждать больше нельзя.
– Сейчас – или никогда, – тихо прошептала она, надеясь, что эти слова придадут ей больше уверенности в себе. Однако смелость покинула девушку.
Нет, не смелость, уверенность. Она не была уверена, что ее план сработает, а от него так много зависело. Будущее Намойи, ее будущее. Будущее Ривальда в Новой Земле.
Господин заворочался на кровати. Квенион шагнула к нему, движимая жалостью. Подойдя к кровати, она посмотрела на Кевлерена. Сердце в груди заныло.
Девушка бросила взгляд на Боруну и испытала похожие чувства.
Но жертва просто необходима. Смерть служанки мало кого тронет, но может принести радость и облегчение ее народу.
Квенион было трудно решиться. Однако большая часть работы уже проделана, отступать поздно… Она – Избранная, а Избранная не может пренебрегать своими обязанностями по отношению к господину.
Девушка присела на корточки возле кровати. Намойя потянулся и зевнул. Действие зелья подходило к концу, но Кевлерен все еще находился в полусне, в мире, где мечты обретают формы и цвет, где разум сполна отдается самым страстным желаниям, не отдавая себе в этом отчета.
– Мой господин, – прошептала Квенион ему на ухо. – Я пришла, как вы просили. Все готово…
Она коснулась его лба.
– Я готова к жертве.
– Не-е-ет, – простонал в ответ Намойя, все еще находясь в мире иллюзий, в который вторгся голос Квенион. – Только не это!..
– Я готова, – продолжала нашептывать ему девушка, поцеловав бровь над пустой глазницей. – Я люблю вас больше собственной жизни.
– А, Квенион, – мягко произнес Намойя. Голос его звучал так, будто доносился издалека.
Интересно, что видит принц в своих мечтах, подумала девушка, но тут же залилась краской, осознав, что он назвал ее имя, а не Тендж, своей первой Избранной.
Она полностью заняла ее место в его сердце.
– Я не могу жить с вами так, как сейчас, ваше вел… Квенион оборвала себя на полуслове, испугавшись, что, сказав «ваше величество», она вернет Намойю к действительности.
– Ваше высочество, мне нет жизни, если ваша жизнь – лишь одно название…
– Не-е-ет…
– Я готова.
Квенион затаила дыхание, надеясь, что он поверит в эту ложь.
– Как договорились. Время пришло. Вы нужны Ривальду. Вы нужны вашей семье. Исцелите себя. Используйте Сефид.