Сын ведьмы. Дилогия
Шрифт:
— Да нет, дядька Степан, всего лишь пару сотен шагов до ближайших окопов. — Прощупав пространство потоком Силы, уверенно известил Ведьмин Сын.
Степан выглянул из — за кустов, в слабом лунном свете осмотрел открытое пространство. Ровное тёмное поле простиралось до далёких отсветов костров, что жгли в окопах.
— Вроде, нет никого близко, — напряжённо всматривался в ночь казак.
— Впереди два десятка тел копошатся, не спят, перешёптываются, — не сходя с коня, застыв в седле истуканом, тихо уточнил видение Алексей.
— Да не почудилось ли тебе? —
— Ещё, со стороны холма, конные тихо крадутся, — не оборачиваясь, огорчил паренёк. — Три десятка. Поперёк нашего пути направляются.
— Отсекают? — тихо охнул Степан. Верить не хотелось, но уж больно уверенно Ведьмин Сын дислокацию излагает. Не станет же просто так врать?
— Слева от нас, в пяти шагах, пехотная винтовка в кустах лежит, и земля густо кровью пропитана, — протянул ладонь с растопыренными пальцами Ведьмин Сын. — Свежая кровь, вчера в ночь пролита.
— Волк ты, что ли — вчерашнюю кровь учуять? — не поверил казак сразу, но, осторожно раздвигая ветви, сделал в указанном направлении пять шагов.
Под ногу попало присыпанное листвой ложе винтовки. Присев, казак и сам ощутил слабые запахи ружейной смазки и запёкшейся крови на потревоженной листве. Надломленные ветки кустов опустились до земли. Если паренёк в последнем прав оказался, то, значит, и остальных врагов звериным чутьём верно обнаружил.
— Тикаем, паря! — уже не скрываясь, ломанулся назад через кусты Степан и с разбегу вскочил в седло. — Засада!
Прикрыв свой отход густым кустарником, казак погнал коня в степь. Позади полыхнули вспышки выстрелов, воздух сотрясла ружейная стрельба. Но палили вслепую, пули свистели высоко над головой беглецов.
Однако дьявольский смысл в поднятом шуме стал понятен чуть позже.
— Всадники вытянулись цепью и ускорили бег коней! — крикнул товарищу всевидящий Алексей. — Успеют перерезать дорогу назад. Без боя не прорвёмся.
— Уходим вправо! Проскочим по кромке леса!
В одиночку, Алексей легко бы ускользнул от погони, но у старого казака конь был не из лучших. А вот австрияки летели как ветер — отборные всадники.
— Венгерские уланы! — в отблесках лунного света, распознал фигуры преследователей намётанный глаз казака. — От этих степью не уйдём! Давай, к лесу заворачивай!
Однако загонщики знали своё дело. Как только беглецы нырнули под кроны деревьев, ноги их скакунов увязли в густой глубокой грязи — лес оказался до самого края затоплен водой. Кони еле передвигались между стволами лесных исполинов, увязая до середины ног в чёрной жиже.
— Всё, влипли, паря! Бросаем коней, пеши уходим!
— Я своего Сивку врагу не дам! — взъярился молодой боец. — Дядя Стёпа, отходи вглубь болота, я прикрою!
— Эх, дурень! — Степану некогда было переубеждать упрямого мальчишку, а бросать глупыша одного, воинская честь не позволяла. Как потом казакам в глаза смотреть будет? — Уланы в нас не стреляют — живьём хотят взять! Шашкой бейся — дольше продержишься!
— На войне нет правил! — со странным задором выкрикнул Ведьмин Сын и, ухватившись за свисавшую ветку, легко вспорхнул на дерево.
Стоило парню исчезнуть в густой кроне лесного исполина, среди стволов замелькали со всех сторон тёмные силуэты всадников. С противным чавканьем, натужно раздвигая копытами липкую жижу, чёрные фигуры стягивали кольцо окружения.
— Русс, сдавайся! — прозвучало последнее предупреждение.
— Казаки не сдаются! — выхватил шашку Степан и первым устремился на ближайших врагов.
Кони тяжело сблизились, зазвенели клинки. Казак схватился сразу с двумя уланами.
Внезапно прямо над головой грохнули револьверные выстрелы. Семь тёмных фигур уланов безжизненными куклами выпали из седла. Противники казака тоже оказались в их числе.
На всполохи от выстрелов из нагана, по густой кроне дерева, уланы ударили из всех стволов. В воздухе закружились срезанные пулями веточки, щепки коры, ошмётки листьев. Лес наполнился грохотом, вспышки алого пламени высветили десятки искажённых злобой физиономий.
Степан вскинул шашку и направил коня на очередного врага. Однако быстрого сближения не получилось, конь еле перебирал копытами по чавкающей грязи.
Да и венгры больше не горели желанием брать строптивых казаков в плен, улан торопливо вскинул карабин и выстрелил.
Пуля ударила Степана в грудь, опрокинув назад. Тело казака медленно сползло с седла в левую сторону, но запутавшаяся в стремени правая нога не дала упасть. Степан свесился головой вниз, фуражка свалилась в мутную жижу, казачий чуб макнулся в воду. Степан из последних сил попытался ухватиться рукой за край седла. Захлебнуться смрадной болотной грязью не хотелось. Уж лучше смерть от пули, чем попасть в утопленники.
Глядя из — под брюха коня на перевёрнутый мир, Степан с удивлением увидел, как рядом шмякается в грязь тело улана. Причём как — то странно — порубленным на куски!
В мёртвой тишине по — особенному звонко клацает затвор кавалерийского карабина.
Выстрел! Грохот разорвал тишину, вспышка подсветила воду в паре метров от Степана.
Следом быстрая череда клацанья затвора, сменялась звенящим в ушах грохотом выстрелов. Словно бахали винтовочными патронами из огромного револьвера.
Степан краем глаза уловил падающие с коней тени. Четыре скорчившиеся фигуры вывалились из седла. Стремительная расплывчатая тень метнулась вверх, в крону деревьев.
Вразнобой загрохотали ружейно — пистолетные выстрелы. Рой пуль с чавканьем вгрызся в конское мясо. Животные с жалобным ржанием завалились на бок. Лошадь улана приняла почти весь шквал свинца, но и в бок казачьего коня впились острые зубы смерти.
Повезло ещё, что конь не придавил своей тушей Степана, упал на другой бок. Казак вскрикнул от боли в правой лодыжке и оказался лежащим спиной на дёргающемся в предсмертных судорогах крупе коня. Копыта взбивали воду, и холодные волны плескались в щёку раненого казака. Мир вздрагивал и дико визжал от боли. Весь лес наполнился жуткими звуками, очень похожими на крики животных, но так умеет орать только смертельно испуганный человек.