Сын вождя
Шрифт:
Посмотреть на кнаттлейк приходил народ со всех соседних имений.
В одну из зим пришло много людей посмотреть на такую игру на озере Сив. Рун появился там вместе с одним из своих старших двоюродных братьев — Рандром, сыном Ингимара. Противником Руна в игре стал мальчик его лет — Бенгейр, сын Укси. Так вышло, что Рун оказался слабее и проиграл. Когда Рун решил ударить Бенгейра, тот побил Руна и добавил, что добавит еще, если тот не начнет держаться прилично. Рун такого прощать не собирался, и, не
Рандр передал Руну топор, который принес с собой. Оба вернулись к месту всеобщего веселья. Рун подошел к Бенгейру и нанес тому удар топором по голове. Бенгейр упал и больше не поднялся.
Дома же Эрик, отец Руна, очень разозлился и начал ругаться, но мать была довольна и радовалась, что из сына ее вырастет прекрасный воин, и стала просить Эрика подарить Руну драккар, когда он станет немного постарше.
Эрик сердился не долго и очень скоро согласился с женой. И Рун навсегда запомнил — как вершатся дела.
Он, однако, опасался магии галла, тем более, что ничего о ней не знал. И даже Рун понимал, что было бы глупо идти против того, с чем не знаком.
Потому он направил стопы к дому Сигрун и дождался, когда она вернется к своей избе с водой.
— Давай помогу, — вызвался Рун и перенял у нее одну из кадушек с водой.
Сигрун улыбнулась, просветлела и тут же отдала ему ведро.
— А я тебя ждал, Сигрун. Но ты все не шла и не шла.
— Видишь же — я здесь. Так чего хотел?
Они опустили ведра, и Рун уселся за стол, а Сигрун взялась растапливать печь.
— Смотрю на тебя, Сигрун, и удивляюсь твоей красоте, — с улыбкой произнес Рун. — Таких девушек нигде больше не видал.
— Во-от как… — протянула Сигрун, поворачиваясь к нему. Она расправила плечи и в самом деле стала прелесть как хороша. — Ты об этом со мной поговорить хотел?
— Не совсем, — Рун прокашлялся, — есть еще один серьезный разговор.
Сигрун изогнула тонкую и густую бровь.
— Сигрун, а, Сигрун… — Рун поднялся и, подойдя к ней, остановился у самого плеча, — расскажи мне о тайных знаках, которыми владеют подобные тебе.
Сигрун нахмурилась. Не такого разговора она ждала.
— Зачем это тебе? — спросила она.
— Сотворили при мне одно колдовство. Вот и хочу знать, как его понимать.
— Сотворили на тебя? — во взгляде Сигрун появилось беспокойство.
— Сначала ты расскажи: что может колдун сделать со мной?
— Ведунья может напустить болезнь, заговорить оружие и другие вещи, при помощи которых нанесут смертельную рану. Не бери ничего из рук колдунов — это хоть немного, но защитит тебя.
— А есть ли такое колдовство, чтобы один человек другого забыл?
— Трижды ударив посохом вельва, можно заставить человека потерять память,
— Я говорю не о том, Сигрун. Ты ведь меня поняла.
И Сигрун в самом деле начинала понимать.
— Зависть разрушает душу, Рун, толкает на дурные поступки.
— И все же ответь.
— Такое под силу только саамам, что живут на далеком севере. Я не в силах ни зародить, ни уничтожить любовь.
— Значит, ты не такая мастерица, как я считал, — разочарованно протянул Рун и отодвинулся от нее.
Сигрун сжала кулак.
— Что ты хочешь от меня? — резко спросила она.
— Если не имеешь власти над человеческой душой, то можешь ли научить рунам меня? Я сам разберусь, как их применить.
— Рун не должно резать тому, кто в них не смыслит. В незнакомых знаках всякий может сбиться. Чтобы познать руны, Один провисел на мировом ясене девять дней и девять ночей, пронзенный собственным копьем. А ты вздумал научиться им за один день?
— Мне же не нужно знать все, — в глазах Руна от ее упрямства промелькнула злость, — расскажи только о тех, что могут защитить меня, и о тех, что могут нанести вред.
— Руны из целебных при необходимости могут стать насылающими болезнь. Все зависит от условий, от того, чего ты хочешь постигнуть и как. Для всего есть собственная руна или определенное руническое заклинание. Вот только исполнять его нужно с предельной осторожностью — руны, использованные без ума, могут причинить только вред. И я не расскажу о них тебе, Рун, чтобы ты не натворил беды.
Рун уже не скрывал злость.
— Что ты за бесполезное создание, женщина. Одно не умеешь, другое не хочешь делать.
Губы Сигрун дрогнули.
— На меня наложат злые чары, а ты позволишь меня заколдовать.
Сигрун молчала.
Рун развернулся было и собирался уйти, но она окликнула его:
— Постой.
Рун замер у двери.
Сигрун залезла под подушки, набросанные поверх ее кровати, и вынула из-под них амулет. Тайная руна была выгравирована на нем.
— Вот, — сказала она, — никакое колдовство не сможет причинить вред тому, кто это надел. А если кто и попробует — колдовство обернется во благо ему.
Она подошла к Руну и перекинула через его голову амулет. Затем провела по ремешку — до самой ладанки — рукой.
— Будь осторожен, Рун. Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло.
Рун накрыл ладанку ладонью.
— Он в самом деле поможет мне?
— В той же мере, что и любое колдовство.
Сигрун не находила себе места весь оставшийся день.
Раненых в те дни не было в ее избе и потому оставалось лишь прясть, сидя у окна, и думать о том, что произошло.
Однако раньше, чем усадьба погрузилась в вечерний полумрак, в дверь раздался стук.