Сын Зоны
Шрифт:
— Всё. Висит на ложке.
Я сел. Белка, на этот раз с осторожностью слез с меня и протянул мне гвоздь. Док уже успел подогреть пищу, и я присел к разогревателю. Гвоздь я воткнул в консервную банку из упаковки, и взявшись за банку начал греть гвоздь над пламенем горючего. Док и Белка непонимающе смотрели на мои действия, но сдерживали свой порыв любопытства и молчали. Гвоздь накалился докрасна и я убрал его на пол, оставив остывать.
— Давайте кушать. Теперь не знаю, когда нам удастся поесть, — моё предложение было положительно принято и раздалось чавканье. Мы быстро смели все, что находилось в упаковке, оставив только пустые банки и пачки. Воды нам не дали, поэтому мы употребили всё всухомятку. К тому времени гвоздь остыл. Взяв его в руки, я краем крышки консервы сошкрябал с него окалину. Осталось придумать, куда его спрятать. Раздался лязг за дверью. Я быстро запихал гвоздь в рот и лёг в том же положении, в каком меня видел бюрер. Помог тот факт, что гвоздь имел загнутую форму и свободно разместился между зубов. Распахнулась дверь и со свистом залетели ножи, упёршись лезвиями в шею. Про меня этот чёрт тоже не забыл. Потом объявился карлик. Образ его не изменился. Впрочем, как и вонь. Он что-то прошипел и пробубнил одновременно. Белка и Док скинули с себя одежды и тряпки вмиг оказались в воздухе, подлетев к карлику. Тот заставил мысленно одежду потрястись и расправил её в воздухе. Рассмотрев ее в разных ракурсах, он свернул одежды в комок, и бросил к ногам пленников. Когда они оделись, бюрер собрал все предметы с пола в воздух в одну бесформенную массу и оправил мусор в коридор. При этом лезвия ножей не уступали в давлении. Он управлял телекинезом как руками. Свободно и не напрягаясь. Карлик опять издал серию шипящих звуков. Посмотрел на Дока, затем на меня. Док, с прижатым лезвием медленно двинулся ко мне. Присев, он перевернул меня лицом вниз. Нож, держащий меня под контролем, вылетел из помещения. Карлик поверил в мою бессознательность. Я как мог, изобразил безжизненное тело. Док показал на запекшуюся кровь на моем затылке и обратился к карлику:
— Вот. Надо зашить или склеить. Той изолентой.
Карлик понимающе кивнул и в комнату влетел комок чёрной изоленты. Комок упал на мою спину. Док продолжил:
— Спасибо. Провод нужен, чтобы связать его руки, — Док поднял мои руки и сцепил их за спиной, показав карлику. Тот кивнул и влетел моток скрученного провода, упавшего рядом со мной.
— Теперь нужны папиросы, — Док зачем то задрал мою голову и ткнул пальцами в ноздри моего носа. — Папиросы сюда. Что бы больно не было.
Влетело несколько пачек сигарет и папирос. Док выбрал нужные пачки и, указывая на остальные, сказал:
— Всё. Это не нужно.
Пачки тут же вылетели, и карлик продолжил наблюдать. Док приготовился к операции, а я приготовился к роле пациента. Док не сильно связал мне руки за спиной. И принялся рвать изоленту на куски длиной сантиметров по десять. Карлик, не собирался уходить и внимательно следил за действиями Дока. Док принялся ковыряться в моем затылке и я, поддерживая легенду, принялся орать от боли и вырываться из пут.
— Вот, видите? — Закричал Док, — Это очень больная процедура. Если не использовать папиросы, он может умереть, — с этими словами Док принялся втыкать в мои ноздри папиросы. Я представлял собой ужасное зрелище. Жертву маньяка. Руки связаны за спиной. Голова обклеена изолентой и из каждой ноздри торчат папиросы, штук по пять. Док постарался, как мог.
— Всё. Завтра будет здоров, — сказал Док, — он скоро уснёт от действия папирос.
Карлик с любопытством посмотрел на хирургическое вмешательство Дока и довольно прошипел серию звуков. После чего неуклюже вышел, забрав ножи с собой. Как только дверь захлопнулась, я выплюнул гвоздь и со всей мочи выдохнул через нос. Папиросы разлетелись по полу перед носом.
— Ну, Док, спасибо! Надеюсь, в жизни ты больше похож на врача, чем с минуту назад, — Док развязал провод и я, уперевшись руками в пол, отжался и присел. В носу свербило от табака и я чихнул.
— Будь здоров, — Белка улыбался беззубым ртом, — я еле сдержался от смеха, когда смотрел, как Док шпигует твой нос папиросами.
— Я рад, что пробудил в вас чувство юмора, — я снова чихнул.
— Я не мог ничего придумать насчёт папирос. Ляпнул то, что в голову пришло. — Док оправдывался и, тем не менее, улыбался.
Я посмотрел на солдата. Отсутствие его зубов привлекало внимание, и я не удержался и спросил:
— Это они так?
Солдат перестал улыбаться и ответил с обидой:
— Это бюреры развлекаются. Их детки тренируются на нас во владении телекинезом.
— Сволочи.
— Если выберемся, я взорву это логово к чёрту, — Белка гневно посмотрел на дверь.
— Ладно, пора за работу. Где они хранят все наши вещи и припасы? — Я обращался ко всем присутствующим.
— Из наших вещей и оружия они делают что-то похожее на алтарь. Там много всего. Коридор завершается входом в зал жертвоприношений. До него примерно метров сто. По пути есть комнаты, с такими же дверями как у нас. Здесь было несколько камер. Но пленных поубавилось, и теперь кроме нашей, камеры пустуют. — Док как старик Хоттабыч погладил свою бороду. — Я был несколько раз в зале. Но сам процесс не видел. Бюреры уводили меня незадолго до пиршества. Кто является их божеством, я не знаю, — предугадывая мой вопрос, сказал Док.
— Ясно. Значит так. Зачистите оба конца провода, а я подготовлю остальное. Док и Белка энергично принялись снимать с провода изоляцию. Я принялся с усердием стачивать концы гвоздя о бетон пола. Это была долгая процедура. Меня сменил солдат. Я тем временем собрал папиросы в кучу и принялся вытряхивать их содержимое. Бумажный цилиндрик был великоват в диаметре. Я разлепил два цилиндрика, и две бумажки соединил вместе, положив одну на другую. Все папиросы освободил от верхнего слоя папиросной бумаги и сложил их в кучку. Наконец процедуры с гвоздем закончились. Он приобрел нужную форму в виде латинской буквы «U». Один из концов гвоздя я обмотал заготовкой из цилиндриков и, взяв провод, начал наматывать на него виток за витком. Получив первый слой, я обмотал его тонкой папиросной бумагой и продолжил наматывание. Док удивленно смотрел за моими действиями и, поняв их назначение, одобрительно закивал:
— Надеюсь, это сработает. Это должно сработать, чёрт побери!
Белка никак не мог взять в толк, что я горожу, но терпеливо молчал. Наконец, слой за слоем, получилась катушка. Я обмотал её снаружи изолентой, оставив два зачищенных конца провода снаружи.
— Готово. Белка, прыгай на шею и снимай всю эту проводку.
Я в третий и надеюсь, в последний раз взгромоздил солдата себе на плечи. Мы быстро сняли проводку, и Белка передал лампочку Доку, а сам сполз с меня.
— Нужно перерезать один провод. Есть предложения? — Мой мозг отказывался уже соображать и искал ответ на стороне.
— Только перегибом. Больше вариантов нет, — Белка принялся терзать провод, а я предварительно закрыл глаза. Через опущенные веки я увидел, что свет погас и нас окружила кромешная тьма. Белка добился своего. Я открыл глаза. В отличие от своих сокамерников я уже различал всё в темноте. Заранее закрытые глаза подготовили зрачки к отсутствию освещения. Я взял провод у Белки, тот который вёл к лампочке, и оголил конец. Затем осторожно взял другой конец, уходивший в стену, а солдату в руки вернул другой провод.
— Док, ты как? Настроил свои окуляры? — Спросил я, сдирая изоляцию об угол стены.
— Нормально. Уже вижу ваши физиономии.
— Выкрути лампочку. Она будет включателем у нас.
Я услышал скрип выкручиваемого цоколя лампочки. Тем временем я соединил оба конца катушки с оголенными проводами и, обмотав пальцы изолентой, взялся за гвоздь. В принципе меня не должно было ударить током, но я не хотел рисковать. Не хватало умереть в Зоне от небрежного отношения с электрикой. Я направил свою конструкцию к двери и мысленно перекрестившись, скомандовал: