Сыночек в награду. Подари мне любовь
Шрифт:
Накрываю ее рот ладонью, пока она не наговорила лишнего. И не сделала нам обоим еще больнее.
– Неправда, – чуть ли не рычу. – Я не искал с тобой встреч после того неправильного поцелуя. Я не преследовал тебя. А ты говоришь так, будто я все спланировал. Сравниваешь со своим недоумком Игорем. Что если я тоже дико ревную тебя к твоему прошлому? – не выдержав, тоже срываюсь.
– Оно, в отличие от моего, вот… рядом. На расстоянии нескольких километров.
Ева качает головой, сбрасывает мою руку со своих сомкнутых
– В чем я виноват перед тобой? – наклоняюсь к уставшему, расстроенному лицу. Хочу собрать слезы поцелуями, но запрещаю себе это делать. Лишь сильнее оттолкну мою Еву. – В том, что клиника накосячила четыре года назад? Или в том, что ты устроилась ко мне на работу? Может, в том, что ты решила переночевать в подсобке автосалона с сыном, а я не смог оставить вас в беде? Сама судьба сводила нас. Все вышло так, как есть. И я ни о чем не жалею.
– Ты не виноват, но и я так не могу. В голове все не укладывается…
– Я не виноват в том, что полюбил тебя. А даже если и виноват, то не собираюсь просить за это прощение. Ты – лучшее, что произошло со мной за последние годы, - бережно подцепляю пальцами острый подбородок и приподнимаю, заставляя Еву посмотреть мне в глаза.
– Я не знаю, что мне делать. Все это неожиданно. Шокирующе. И очень больно. Я не справлюсь, - срывается в истерику.
– Я понимаю, фея, но мы вместе обязательно справимся, - обхватываю влажные, холодные щеки руками. – Доверься мне.
– Не могу, - убирает мои ладони и резко встает. – Прости, но я просто не могу так. Мне нужно побыть одной. Подумать, что делать дальше. С тобой, с собой… Боже, с Владиком. С моим Владиком…
Не заметив, наступает на битое стекло, и даже не морщится. Не успеваю поймать ее. Уворачивается и уверенно шагает дальше, оставляя небольшие алые пятнышки на паркете.
– Ева, у тебя кровь, - застываю истуканом, провожая ее потухшим взглядом к выходу.
Женщину не удержать физически, если ее душа отвергает тебя.
– Мне все равно. Там не так болит, - отмахивается.
Я будто опять на трассе. Под дождем несусь на скорости навстречу смерти. Через мгновение – столкновение с грузовиком. Вот только теперь за его рулем… тоже я. Собственными руками уничтожаю то, что люблю. Размазываю Еву по асфальту. Не хочу так с ней поступать, но педаль тормоза не реагирует. Руль заедает, мешая мне повернуть. Все равно, куда, хоть в ближайший столб.
Пусть разбиться, но одному. Сохранить мою фею. Но нет…
Управляю нашей общей судьбой – и веду ее прямиком в ад.
– Ева, не уезжай, - хрипло произношу ей вслед. – Если не хочешь меня видеть, лучше исчезну я. Поживу пока у Влада или сниму квартиру. Дам тебе время все обдумать. Только не сбегай. Вы с Владиком должны оставаться здесь. Не хочу, чтобы вы опять слонялись в поисках жилья. Ева!
Замирает. Судя
– Ты действительно так сильно любил ее? – в голосе столько тоски и безнадежности, что я готов заорать от бессилия. – Настолько, что готов пожертвовать собой ради призрака? – и дальше сиплым шепотом, словно говорит сама с собой: - Я всегда мечтала, чтобы меня так любили.
В пару шагов оказываюсь рядом с ней. Обнимаю, несмотря на слабые протесты.
Душа в лохмотья, но я не думаю о себе. Пытаюсь собрать по осколкам мою хрупкую статуэтку Еву, склеить ее, исцелить. Получается хреново. Не умею делать это так, как она.
– Я действительно так сильно люблю ТЕБЯ, глупая, - касаюсь губами ее лба. Легко и целомудренно. Будто мы заново знакомимся. – И НАШЕГО сына, - подчеркиваю.
– Не надо, - отшатывается.
– Не касайся. Не целуй. Не люби, - выставляет ладони перед собой.
– Это все не мое. Я будто чужое украла. Господи, даже ребенок не… - зажимает рот ладонью, чтобы не произносить вслух то, чего боится.
– Нет же, Ева, - у меня заканчиваются доводы.
Не знаю, как убедить ее. Как успокоить. Как не потерять.
– Мам, пор-ла в детский садик, - простая фраза, произнесенная звонким голоском, мгновенно разряжает накаленную до предела атмосферу. Предотвращает взрыв, который мы с Евой могли не пережить.
Мой сын приходит мне на помощь, сам того не подозревая.
Ева меняется в лице, лихорадочно стирает слезы со щек – и только после этого поворачивается к Владику. Приседает напротив.
– Да, конечно, сейчас поедем, - целует его в щечку, приобнимает. И ее плечи предательски подрагивают.
Ева опять плачет.
– Мама заболела? – сочувственно тянет Владик.
– Немного, ураганчик, - отклонившись, она бережно поглаживает сына по волосам. Поправляет футболку, которую я надел на него с утра, пока она спала. Укладывает ладони на его животик. – Ты позавтракал?
– невольно шмыгает носом.
– Мама болеет. Папа полечит, - тычет в меня крохотным пальчиком. А в зеленых озерах столько надежды и веры в меня, что чувствую себя подонком.
Как вылечить ее, если сам же сломал?
– Само пройдет, - Ева выдавливает из себя улыбку. – Иди одевайся, хорошо? Я поднимусь и помогу тебе.
Бросает на меня взгляд. Равнодушный и словно прощальный. Собирается молча последовать за сыном.
– Ева, а ты… - вопрос застревает в горле. Потому что единственно возможный в нашей ситуации ответ пугает меня до чертиков.
Она останавливается в дверном проеме, упирается ладонью в косяк.
– Я в детсад, а потом – в автосервис, - отчитывается, как подчиненная перед боссом. – Мне два готовых заказа нужно сдать клиентам, еще один закончить. А также Николая ввести в курс дела. Он обещал сегодня заехать.