Сыновья Горгоны
Шрифт:
– Опять? - хмурился тот, и брал бумагу из рук старшины. Потом внимательно прочитывал ее содержание и неодобрительно хмыкал.
– Послушай, старшина, я тебе говорил, что б с такими рапортами ты ко мне не обращался?
– Говорили, - набычивался Юркин.
– Так какого хрена ты снова суешь мне эту бодягу?
– Хочу на фронт. Надоело тут припухать.
– Твой фронт здесь! - багровел Пшеничный и тряс бумагой перед лицом старшины. Затем успокаивался, аккуратно складывал
– Я доложу командованию.
После этого старший лейтенант убывал на очередной пост, и в очередное его появление все повторялось с завидным постоянством.
На следующее утро, после приборки и завтрака, состоящего из надоевшей пшенки с лярдом и чая с ржаными сухарями, Юркин приступил к занятиям.
На чисто выскобленную крышку стола он положил один из стоящих в пирамиде карабинов, извлеченную из ящика, стоящего под нарами, гранату Ф-1 и по обе стороны, на лавках, рассадил подчиненных.
– Матрос Папанов, доложите боевые характеристики и порядок применения гранаты в бою, - обратился старшина к сидящему с краю, стриженному под нуль матросу.
Тот встал, взял в руки ребристую «феньку» и, закатив глаза под лоб, зачастил:
– Оборонительная граната Ф-1, образца 1939 года, предназначена для поражения живой силы противника в обо…
– Реже, реже, Папанов, что ты спешишь, как голый в баню, - недовольно прервал его Юркин.
– Отвечай не спеша, четко и ясно, время у нас есть.
– Слушаюсь, товарищ старшина, - шмыгнул тот носом и, в течение нескольких минут толково изложил остальной материал.
– Всем понятно? - спросил Юркин.
– Точно так, - вразнобой ответили матросы.
– Ну и ладушки. А сейчас матрос Вылко доложит нам тактико-технические характеристики боевого карабина. Давай, Вылко.
Теперь из-за стола поднялся приземистый матрос, с раскосыми глазами и смуглым лицом. Он взял в руки карабин, любовно его погладил и с тоской посмотрел на старшину.
– Чего уставился как мышь на крупу? - пробурчал тот.
– Давай, докладывай.
– Моя не знает, - обреченно пробормотал Петр и опустил глаза.
Все заулыбались. Коренной житель Севера, бывший охотник и меткий стрелок, Вылко не воспринимал ничего, что касалось теории. Он жил в своем материальном мире, где пост, на котором служил - был его жилищем, старшина - начальником, которому следовало подчиняться и высказывать знаки уважения, а карабин - обычным ружьем для охоты.
В учебном отряде, куда попал молодой ненец, сразу поняли, что рулевой-сигнальщик из него не получится, и списали от греха подальше, на дальний пост.
– Ну, так что, Вылко, будешь отвечать? - грозно сдвинул брови старшина.
– Моя не знает,- робко повторил матрос и вздохнул.
– Как называется то, что ты держишь в руках?
– Карабин, однако.
– Правильно, молодец. А какой у него калибр?
– Во! - радостно произнес Петр и продемонстрировал всем извлеченный из кармана винтовочный патрон.
– Так, допустим, - пробормотал Юркин.
– А прицельная дальность стрельбы?
– Тысячу шагов, однако!
– воскликнул матрос.
– Ну, вот, почти все рассказал, - хмыкнул старшина, - а говоришь, не знаю. Молодец, садись.
Вылко утер ладонью вспотевший лоб и сел на место. Старшина благоволил к нему.
Время от времени, когда приедались надоевшие консервы и крупы, Юркин отправлял Петра на охоту в тундру и тот неизменно возвращался с добычей. Это были жирные полярные гуси, куропатки и зайцы. А однажды, взвалив на лыжи, невозмутимый Вылко притащил на пост тушу молодого оленя, мясо которого очень понравилось морякам.
Завершив теоретическую часть, старшина приказал всем одеться, взять карабины и построиться у поста. Погода способствовала проведению стрельб.
Бушевавший ночью на море шторм стих, небо прояснилось, и началась оттепель.
Проинструктировав переминающихся с ноги на ногу моряков, Юркин отдал команду и короткая цепочка в черных шинелях, двинулась в сторону ближайшей сопки.
Там, у ее подветренной, стороны, моряки быстро оборудовали импровизированное стрельбище, водрузив на обломок скалы десяток консервных банок из прихваченного с собой вещмешка.
Потом Юркин отвел всех на пятьдесят метров в сторону и приказал оттоптать небольшую площадку в снегу.
– Стрельба по неподвижной цели из положения лежа!
– скомандовал старшина, когда она была готова.
– Матрос Ларин, на огневой рубеж!
– Есть! - ответил тот, плюхнулся в снег и передернул затвор.
– Матрос Ларин к стрельбе готов!
– Огонь!
Через секунду грянул выстрел, затем, с небольшими промежутками, еще четыре. Все банки оставались на местах.
– Хреново, - процедил Юркин.
– Палишь в белый свет как в копеечку.
Матрос Папанов, на рубеж, - кивнул он радостно ухмыляющемуся Папанову.
Все повторилось в той же последовательности.
– Стрелки, мать вашу! - выругался старшина и обернулся к Вылко.
– Петро, покажи этим салагам, как надо!
Тот сдернул с плеча карабин, косолапо шагнул вперед и ловко занял позицию.
Затем, с равными промежутками, стали греметь выстрелы, после которых число банок на скале уменьшилось на пять.