Сыны анархии. Братва
Шрифт:
– Я думал, мы должны встретиться с неким Лагошиным.
– Мистер Лагошин не тратит время на уличные отбросы, – фыркнул Крупин.
Джекс подчеркнуто огляделся по сторонам, всем своим видом говоря, что на такую ничтожную встречу на церковном крыльце явилось многовато людей «Братвы». Ему хотелось, чтобы Крупин понял, что Джекс различает, когда ему впаривают фуфло. Может, Лагошин и не явился на эту встречу, но отнесся к ней всерьез, иначе не прислал бы всех этих бандюганов.
– Послушайте, дело-то нехитрое. Моя сестра с этим типом Олегом, думает, что влюбилась
– Олег на меня не работает, – тряхнул головой Крупин. – И мы не знаем ни где он, ни с ним ли ваша сестра.
– Тогда какого черта мы разговариваем? – вскинул голову Джекс. И оглянулся на Меченого, чувствуя, как голова до сих пор болит после единственного удара.
– Это очень просто, мистер Эшби, – промолвил Крупин. – Мы хотели вам сказать, что, если вы найдете свою сестру с Олегом, вы должны дать нам знать, где найти Олега. И хотим убедиться, что вы в самом деле те, за кого себя выдаете.
Джекса передернуло. Они и понятия не имеют, где Тринити, и все это – пустая трата времени. Самообладание начало оставлять его.
– То есть вы хотите сказать, что не имеете ни единой ниточки?
– Есть парочка, но толку от них маловато, – ответил Крупин.
– А поделиться не хотите?
– Вы продолжаете задавать неправильные вопросы.
– Ладно, – неспешно кивнул Джекс. – Закину на пробу. Как вы собираетесь убедиться, что я тот, кто говорю?
– Я думал, вы умнее, чем кажетесь, – ухмыльнулся Крупин.
Он сделал правой рукой почти театральный жест, как престидижитатор, и братки выхватили пушки – все, кроме Меченого и самого Крупина.
– Только круглый дурак пришел бы сюда без пушки, – изрек Крупин. – Осторожно достаньте свое оружие, отнесите на верхнюю ступеньку и оставьте там, а потом вернитесь.
Джекс повиновался незамедлительно, вытаскивая пистолет кончиками пальцев так, чтобы русским был прекрасно виден весь процесс. Повернулся, держа пистолет у бока, и начал взбираться по восьми ступеням, оставшимся до заколоченных дверей церкви.
– Скверная идея, – проворчал Рыжий, когда Джекс прошел мимо, и одновременно доставая собственный ствол.
– Если у тебя есть альтернатива, я слушаю, – вполголоса отозвался Джекс, бок о бок с Рыжим одолевая последнюю пару ступеней.
Оба понимали, что стрелять и бежать – не вариант, когда у противника такая уйма стволов, даже если Пыр и Джойс придут на подмогу.
Оставив пушки на верхней ступеньке, они спустились обратно к русским. Шесть ступенек. Семь. Меченый не стал дожидаться, когда Джекс ступит на восьмую. Тот пытался отразить удар, но кулачище здоровенного ублюдка скользнул по его челюсти достаточно крепко, чтобы вывихнуть ее. Рот наполнился металлическим вкусом крови. Шаркнув в сторону, Джекс развернулся и, входя с Меченым в клинч, нанес ему три молниеносных удара в живот и один по почкам, но великан опустил локоть ему на плечо, и Джекс рухнул на колени. С присвистом втягивая воздух в легкие, пытаясь отдышаться, он мучительно боролся с
Услышал хор защелкавших затворов, поднял голову и увидел, что половина стволов направлена на Рыжего, а половина – на него.
– Нет, мистер Эшби, – проворковал Крупин. – Никакой самообороны.
Джекс выдохнул через стиснутые, окрашенные кровью зубы. Затем разжал кулаки и вскарабкался на ноги. Боль разлилась по всему телу, но он перевел дух, позволив боли растечься и пойти на убыль. И снова обернулся к Меченому, позволив тому нанести удар.
Выматерившись, Рыжий сделал шаг, и один из русских ткнул стволом ему в кадык.
Удары посыпались на Джекса градом. Он почувствовал, как лопнула губа и кровь хлынула ручьем. За кулаком под дых и коленом по яйцам последовал очередной сокрушительный удар по черепу, и черный туман снова заклубился на периферии зрения. Он заморгал, снова оказавшись на коленях, стараясь только не свалиться. Но даже тогда, в кутерьме боли, с кровью, льющейся из носа и рта ливмя, понял, что Меченый обходится с ним бережно. Он мог бы переломать пальцы, руки, ребра… да что угодно. Мог бы перебить Джексу нос или отбить почки. Они хотят избить его до крови, до боли, но не изувечить.
И Джекс пустил все на самотек. В какой-то момент он услышал крики и мельком заметил Пыра и Джойса возле байков на краю парка. Джойс рвался в сторону церкви, а Пыр его удерживал, потому что все понял – быть может, даже до того, как это дошло до самого Джекса. Если бы Крупин хотел прикончить его, то не стал бы встречаться с ним настолько в открытую.
«Морин, – подумал он, – ты у меня в долгу».
Но он решился на это не ради Морин Эшби. И как бы ни нравилась ему Тринити, на самом деле даже не ради нее. Он терпит удары и льет кровь ради отца. Джей-Ти был не святой, но Джекс не может допустить смерти дочери своего старика.
– Твое имя? – встал над ним Меченый.
«Смотри-ка, он умеет говорить», – отметил про себя Джекс.
– Я уже сказал. Отгребись.
Кулак опустился снова. Джекс его почти и не почувствовал. Моргнув, он вдруг понял, что прижимается щекой к граниту – распростерся на церковных ступенях и недосчитывается нескольких секунд. Услышал голоса, матерящиеся по-русски.
Выплюнув сгусток крови, Джекс оттолкнулся от земли, поднимаясь в сидячее положение. В ушах звенело, голова и ребра прошивала пульсирующая боль. Подняв глаза, поглядел на Крупина. Тот одобрительно кивнул, непонятно только – поощряя ли радение Меченого или способность Джекса сидеть.
– Если мой друг подумает, что ты лжешь, он продолжит тебя обрабатывать, – заявил Крупин. – Так что поведайте мне, мистер Эшби, вы действительно тот, кем кажетесь? Просто байкерское отребье, тревожащееся за свою родню?
Джекс медленно кивнул, не отрывая взгляда от лица Крупина:
– Ага. Это я. Байкерское отребье.
В голове у него эти слова прозвучали совершенно иначе, обернувшись обещанием позаботиться, чтобы Крупин огреб по полной, прежде чем Джекс с парнями покинет Неваду. Но первым делом – Тринити.