Сыны Семаргла
Шрифт:
— Что? — не понял Святозар Люлео, и, наморщил лоб, так, что там залегли не свойственные ему глубокие морщинки. — Какие дружины, и, причем тут восурские города Лучедар, Тишиполь и Перевоз? Я тебя не понимаю? — встревожено переспросил он.
— Не понимаешь, или лжешь?! — гневным голосом дыхнул тофэраф.
— Люлео, — внезапно вмешался в разговор, подъехавший Аилоунен, и не менее сердито посмотрел на тофэрафа. — Попридержи язык, воин, перед тобой наследник престола славной Восурии!
— Да, мальчик, — с нескрываемым интересом оглядывая Аилоунена, согласился тофэраф. — Передо мной человек из славной и вольной земли восурской. Земли, люди которой уважают не только свою волю, но и волю других народов. Поэтому мне и не понятно, зачем человек свободной воли привел сюда тебя с этими крохами воинов и зачем идут к восурско-нелльской границе дружины восурские под предводительством воеводы Лучедара Путимира. Святозар повернул голову, воззрился в светлое лицо Аилоунена, и широко улыбнувшись, негромко молвил, обращаясь к нему:
— Теперь, ты понял Аилоунен, зачем торопил нас ДажьБог? Затем, чтобы не столкнулись мои дружины с неллами. — Святозар подавил на лице улыбку, повернул голову и обращаясь к тофэрафу, пояснил, — дружины под предводительством воеводы Путимира идут сюда не по-моему указанию. Потому что я был в Артарии, и оттуда привел воинов. И привел я оттуда не только воинов, но и правителя Аилоунена. А ты… ты, Люлео, ведь это сразу видно, такой достойный воин и человек, как ты можешь служить этому бездушному царю Манялаю и этому выдуманному, лживому господу Есуанию. Люлео молчал, и своими темно-карими глазами не мигая, в упор смотрел прямо в лицо Святозара так, точно старался понять кто перед ним, и что несет в свое душе. Погодя тофэраф вновь протянул руку, похлопал своего коня по мощной, мускулистой шее и тихо ответил:
— Моего Бога зовут не Есуания.
— А как его зовут? — звонким, чуть свистящим голосом поспрашал правитель и Святозару, почудилось, что это спросил не Аилоунен, а сам Бог Семаргл, так торжественно и наполнено силой и мощью, прозвучал его голос. — Его твоего Бога зовут Есуания-Берцания, или имя твоего Бога— Семаргл? Потому как имя моего Бога, имя моего отца Семаргл, потому как имя Бога наследника Святозара, имя его отца ДажьБог. Люлео нахмурил свой высокий, белый лоб, в его глазах заплясали маленькие огоньки света, невнятно выражающие толи радость, толи огорчение. Засим он нежданно потушил тот свет, сузил глаза, и они превратились лишь в две тонкие щели, да чуть слышно, хотя вельми могутно произнес:
— Распусти свои войска наследник Святозар, и я разрешу тебя беспрепятственно покинуть Неллию и уйти к себе в Восурию. Ты даже можешь взять с собой этого мальчика, по имени Риолий, который смеет выдавать себя за великого правителя, некогда славного народа приолов— Аилоунена. Я закрою глаза и позволю вам уйти, потому как это не ваш бой… и мы сомандрийцы никогда не бились с восурами, никогда…
— Это хорошо, что вы ни бились с восурами Люлео, — заметил Святозар и смахнул с лица опустившуюся на него цветочную пылинку, принесенную легким порывом ветра. — Но разговор сейчас идет не о восурах, а о вас неллах— приолах. И этот мальчик, как ты сказал Люлео— это и есть правитель Аилоунен, только он был правителем не просто приолов, а еще и руахов, и гавров. И поверь мне Люлео, и в прошлых своих жизнях, и в этой, он был и есть великий кудесник, сын Бога огня Семаргла. Человек, который прошел Пекло, пережил Всемирный Потоп, и падение звездных светил. Человек, который побеждал великие народы старой Яви и который всегда шел по правую руку от своего отца Бога Семаргла, в первом воинстве небесной Сварги. Вот кто перед тобой Люлео!
— Значит, ты, не уйдешь с поля боя, — спросил Люлео, словно не слыша речи Святозара.
— Нет, мы не уйдем с поля боя, — ответил наследник и отрицательно качнул головой. — Завтра с утра, так и передай от меня Манялаю, если он не подчинится моим требованиям и не передаст трон правителю Аилоунену, мы построим своих воинов и начнем с вами бой.
— Воины, — оглядев стоявшее позади Святозара и Аилоунена в три ряда воинство, проронил Люлео. — Разве это воины. — Он негромко засмеялся так, что щели скрывающие глаза раздвинулись и на наследника глянули сверкающие карие очи. — Воины, это восуры, воины, это нагаки, а это… те кто стоит позади вас, это не воины, а слюнявые мальчишки, мои люди в миг разгонят их.
— Ты, Люлео, точно плохо слышал меня, — усмехаясь, молвил Святозар. — Плохо слышишь, или просто не понимаешь кто перед тобой. А перед тобой два кудесника: Аилоунен и Святозар, и потому, тот бой, каковой мы с тобой начнем, будет вельми быстрым и скорым… вельми… И не твоим воинам, не нашим не придется даже вынуть мечи из ножен. Люлео скривил лицо и презрительным взглядом обдал Святозара и Аилоунена. Затем он нежно похлопал ладонью своего гнедого жеребца по крупу, и, легохонько встряхнув поводьями, не прощаясь, направил его поступь к своему стану.
— Люлео! — выкрикнул Аилоунен, обращаясь к сомандрийскому тофэрафу, тот тотчас придержал жеребца и оглянулся. — Люлео, это имя не неллов, это имя не приолов и не гавров. Люлео ты знаешь, что твое имя, имя народа руахов и значит оно— приносящий удачу. Люлео изумленно уставился на правителя, а его высокий лоб внезапно покрылся глубокими морщинами, черты лица дрогнули и единожды окаменели так, точно напряглась на нем каждая мышца, каждая жилочка.
— Да, — уже более тише, но все тем же четким и наполненным звонким звучанием голосом, дополнил Аилоунен. — А Ливере твое второе имя значит, что родом ты из города Ливере, который когда-то стоял на Ра-реке великой, преграждая путь племенам, приплывающим из просторов Восточного моря, чтобы покорять и истреблять мои великие народы.
Ливерцы были славными воинами, светлыми и чистыми людьми, они почитали выше всех Богов — Перуна, Бога битв и войны. Они почитали свои мечи длинные и острые, с заточенными на них с двух сторон клинками. Эти люди были всегда оплотом веры и стражей нашей земли.
Ты, Люлео Ливере, ты не их потомок? Люлео продолжал не сводить изумленного взора с Аилоунена. Его мужественное лицо вновь вздрогнуло, и по нему точно пробежала тонкая рябь, лоб расправился от морщин, а губы вытянулись в прямую линию.
Еще морг и не только в лице, но и во всем его крепком, теле, истинного воина почувствовалось беспокойство и тревога. Он крепко сжал поводья так, что белые, длинные пальцы его левой руки, еще сильней побелели, а правую опустил вниз и огладил рукоять своего длинного меча… Еще малеша он задумчиво медлил, а после порывисто выдохнул:
— Кто знает, кем были наши предки, и, что хранят наши души и сердца.
— А, ты, Люлео Ливере, — добавил не менее торжественно Святозар. — Подумай о том, что сказал правитель Аилоунен и загляни наконец-то в свою душу, что там живет и главное кто? Люлео бросил последний взгляд в сторону Аилоунена, как-то криво усмехнулся, и, развернувшись, небрежно тронув коня, медленно потрюхал к своему стану. Следом за ним поворотив своих коней и бросая изумленные и даже оторопелые взгляды на Святозара и правителя, поехали его воины. Наследник и Аилоунен долго смотрели вслед уезжающему Люлео Ливере, а после, так как солнце уже двинулось на покой и начало вечереть, решили и сами ставить стан. Воины съехали с дороги вправо и принялись обустраивать стан. Захваченные в дороге повозки, пригодились, как, нельзя, кстати, теперь у воинов было и чем обогреться, и, что поесть. Спешившись с коня, Святозар незамедлительно создал шатер, ведь обещание данное Аилоунену, не использовать магию до Асандрии, он исполнил. Войдя вовнутрь шатра, он перво-наперво снял с себя опашень да рубаху, которые за долгую дорогу, да из-за жаркой погоды вымокли от пота на нет, и порывчато бросив их на сиденье, не менее торопливо скинув сапоги, утомленно повалился на ложе. Улегшись на спину и подложив под голову подушку, Святозар ощутил, как сызнова, на него точно навалилась слабость и усталость, а тревога за восурские дружины беспокойно сжала в тиски его лазурную душу. «Зачем, зачем Путимир объединив свою дружину с дружинами воевод Добромира и Миронега, идут к Асандрии? Что движет воеводами?
Это так не похоже на восуров, напасть на неллов, да без позволенья правителя. Наверно, что-то случилось с отцом… а Тур… Тур совсем мальчишка… что он может…А, что же тогда с Любавой? С его сыном?
А где други отца? Храбр? Дубыня? Почему позволили они развязать войну с Неллией. Значит он прав, что-то случилось с отцом… с правителем Ярилом… Нет! нет! только не это», — махом пронеслось в голове наследника. Святозар резко поднявшись с ложа, сел. Мысль, что в его отсутствие мог умереть отец, такой дорогой его душе человек, была просто не выносима. Наследник спустил с ложа ноги, оперся стопами о пол, обхватил руками голову и застонал. А в голове побежали мысли одна тревожней другой… И уже чудилось ему, что нагаки захватили Славград, чудилось, что восуры изменили своим Богам, и, что вообще нет уже в Яви, не только отца, но и милой, ненаглядной Любавы. В шатер, отодвигая полог, вошел Аилоунен, и, увидев, что внутри царит полумрак, направил руку на потолок и просвистел тихой трелью.