Сыны Солнца
Шрифт:
— Боги вдохнули в него свою творческую силу. Не прикасайтесь к божественному дыханию. Чтите сосуд, в котором оно заключено, яваны. Вы — гиганты, но мой сын гигант из гигантов.
— Хорош гигант со своей девичьей фигуркой! — раздались насмешливые голоса.
— Среди нас не место недоноскам! Совершенство расы — наше лучшее наследие.
Одним прыжком Жаба очутился в центре круга, усеянного золотыми бликами солнечных лучей, проникших сквозь густую листву дубов. Гордо подбоченившись, он крикнул:
— Братья! Я самый уродливый из людей. Если где-нибудь под небесами существует уродливое
Никто не посмел противоречить карлику; его глаза горели, как у волка, и он потрясал своими огромными ручищами, готовый задушить каждого, кто возразит ему. Но вопли толпы выдавали ее страх.
— Мы не хотим, чтобы на нас тяготело проклятие богов!
— Пусть мать и сын кровью смоют свое преступление!
— Надо уважать закон!
— Пусть их предадут в наши руки!
Женщины уже готовились перелезть через каменную ограду и схватить Таламару. Но вождь одним движением своего жезла вовремя остановил их. В толпе поднялся невообразимый шум. Вдруг чей-то голос громко крикнул, что Минати сбежал и что охотники видели его прячущимся в лесу. Это известие вызвало среди присутствующих взрыв негодования, еще усиливаемого поведением матери. Радостная улыбка осветила ее лицо, когда она узнала, что погибнуть придется ей одной.
Внезапно за оградой раздались торжествующие крики: из кустов медленно вышел Минати с гордо поднятой головой. Не дождавшись матери, он вернулся обратно. Мужчины, набросившиеся на него, невольно отступили, не выдержав его взгляда. Но Юло схватил его за шею и грубо толкнул на середину круга.
— Мы недурно поохотились, — пошутил он. — Вот он, беглец.
Несмотря на мольбы Лиласитэ, тщетно взывавшей к жалости женщин, и на то, что карлик яростно потрясал своими огромными кулаками, толпа готова была растерзать юношу. Лишь вмешательство Виссили-Рора спасло его от дикой расправы.
Внезапно резкий, как удар бича, голос Юло нарушил воцарившуюся на несколько минут тишину:
— Полюбуйтесь-ка на недоноска, в которого боги вдохнули свое дыхание…
Но голос матери заглушил раздавшийся в толпе хохот:
— Вы убиваете самого великого из яванов, человека, которого боги наделили могущественной силой метать молнии. И вы за это будете прокляты до скончания веков.
В тот момент, как она произнесла эти загадочные слова, толпа увидела, как Минати быстро снял с себя подобие тонкого ремня, служившего ему поясом, и привязал его к обоим концам прута. Толпа жадно ловила каждое его быстрое и уверенное движение, не обращая внимания на жесткий блеск его глаз и на судорожное подергивание его челюстей. Затем он вынул из-под своей туники из оленьей шкуры палочку с костяным острием, что-то вроде игрушечного дротика, и приложил его к ветке. Это было все.
Внезапно в воздухе что-то просвистело. Раздался душераздирающий крик, от которого у собравшихся кровь застыла в жилах. За этим криком последовал торжествующий возглас. Все взоры обратились туда, откуда раздался нечеловеческий вопль. Великан Юло судорожно взмахнул руками и тяжело обрушился на землю с кровавой пеной на губах; во лбу, между глазами, у него торчала палочка с белым наконечником.
Все были так ошеломлены, что и не заметили, как человек, мечущий молнии, быстро перепрыгнул через ограду и скрылся в кустах.
Трепетный ужас овладел присутствующими. Воцарилась ничем не прерываемая мертвая тишина. Птицы и сверчки, и те, казалось, приумолкли, так как в траве и в листве не слышно было ни малейшего шороха. А гиганты-яваны все еще стояли, как прикованные, и не трогались с места; с отвисшей челюстью, они, широко открытыми глазами, уставились на распростертого перед ними на земле воина, которого уложила неведомая сила. И некоторым стало понятно, что человек, умеющий на таком расстоянии метать смерть, должен был в самом деле быть избранником богов.
Вдруг все вздрогнули от резкого смеха. Так смеются одержимые. Таламара, в внезапном припадке безумия, поднялась и, приплясывая, пошла по кругу. Она при этом пела. Она пела о своей несчастной жизни, о любви к своему ребенку, и ее босые ноги медленно двигались в такт ее исполненной печали импровизированной песне. И под звуки песни она плясала танец ненависти перед испускающим последний вздох Юло.
— Подымись, гигант Юло, встань! Не обагряй ты землю своей кровью. Твоя сила мамонта улетела в один миг! Ах, твоя сила мамонта! Гиены и шакалы будут драться за твои кости. Ах! Гиены и шакалы…
Уставившись глазами в землю, потрясенная толпа расходилась в полном молчании. Они боялись поднять головы, так как на потемневшем небе, казалось, были начертаны зловещие предзнаменования.
Никто не посмел обернуться на продолжавшую петь обезумевшую женщину, и зловещие звуки ее песни смешивались с трогательной мольбой Куа:
— Приди в себя, Шиповник! Опомнись, мой цветок!
Глава IX
Месть богов
Религия яванов, первая из первобытных религий, признавала существование загробной жизни и потому трупы покойников не бросались на съедение хищным зверям, как это делалось жившими до них в Европе другими народами, а торжественно предавались земле. Похороны великого воина или малого ребенка происходили у них по установленному традиционному ритуалу в зависимости от возраста, пола и положения покойника.
Вечером после убийства, родственники мужского пола перенесли труп Юло в пещеру, где жила его семья. Там женщины хлопотали у очагов, поджаривая в огромном количестве свежее или копченое мясо, рыбу и корни. Мать и сестры покойного встретили траурную процессию пронзительными криками, которые слышны были по ту сторону холмов.