Сыны Солнца
Шрифт:
Гордый своей ролью Ана велел всем замолчать и объявил:
— Тот, кого я привел к племени дахов, властвует над огнем и молнией. Он тот, чьего пришествия племя дахов ждало со времени Больших Холодов.
За речью Ана последовало повторение всех утренних процедур, но в более подробном виде. Минати старался вовсю и с еще большей тщательностью демонстрировал свое искусство.
Прежде чем проткнуть кожу иглой с продетым в нее конским волосом, Минати, как бы призывая на помощь могущественных духов, начертал в воздухе и на земле какие-то таинственные знаки. Добывание огня сопровождалось другого рода кривляньем и произвело на аудиторию очень сильное впечатление.
Когда сраженная белка свалилась с верхушки дерева — возбуждение толпы дошло до высших пределов и вылилось во взрыв необузданного веселья. Мужчины вопили, плясали, барахтались по земле. Женщины, старые и молодые, проталкивались вперед, на четвереньках подползали к божеству и жадно ловили губами его ноги.
Ана помог Минати выбраться из толпы и отвел его в пещеру, где для него было приготовлено ложе из свежей листвы и ярко пылал костер. Скоро стали появляться дикари с подношениями и загромоздили ими весь проход. Женщины приносили в руках и клали прямо на землю куски жареного мяса, медовые соты, слегка прокопченые на огне личинки насекомых и другие лакомства. Мужчины преподнесли готовые шкуры, когти и клыки хищных зверей, куски отполированного с одной стороны кремня.
От волнения Минати долго не мог уснуть в эту ночь. Его приключение принимало с каждым днем все более странный характер. Оно уже не казалось ему забавным, как раньше, а вызвало в нем новое чувство, которое он сам себе еще не уяснил.
После его полного унижений существования среди ява-нов, восторженное поклонение дикарей бодрило Минати и вновь рождало в нем мечты о мести. Но он ясно отдавал себе отчет во всем происходящем и чувствовал, что это поклонение увлекает его и дурманит ему голову. Он должен был прислушаться к голосу разума, настойчиво твердившему ему, что нечего обольщаться, что у его ног самый отвратительный в мире народ, люди-звери, прозванные вонючками.
В последующие дни повторилось то же самое. Бесконечными потоками приходили толпы дикарей, чтобы лицезреть повелителя огня и молнии. Пещера Минати превратилась в место паломничества, в своего рода святыню, где угнетенное племя предавалось безумным мечтам.
Безбородый юноша, возведенный груандисами в божество, уже не смеялся над своим приключением. Оно будило в нем более серьезные чувства. Его трогал энтузиазм этих жалких существ и их наивное преклонение льстило его самолюбию. Ведь фимиам одинаково благоухает, возжигают ли его в золотой чаше или в простом горшке.
Жажда власти постепенно овладевала Минати и опьяняла его, то усыпляя непокорное чувство, то отгоняя прочь уцелевший предрассудок. Когда ему удалось понять несколько звуков на их наречии, сам народ показался ему не столь грубым, как вначале. Он теперь с удивлением вспомнил отвращение, какое вызвало в нем впервые прикосновение губ груандиски к его ноге. Его первоначальная брезгливость казалась ему одним из нелепых яванских предрассудков.
Но по ночам в его ушах не звучало больше нежное «Дарасева» и от любимого голоса матери осталось лишь смутное воспоминание, будившее в нем еще не уснувшую совесть.
Он гордился тем, что окончательно стряхнул с себя прошлое и порвал с яванами, которые его отвергли, изгнали и осудили. Он их считал виновниками всех своих унижений и при мысли
Он думал, что его матери уже нет в живых, что кровожадные гиены с Везера убили ее, чтобы отомстить за смерть Юло, и ненависть его к ним возрастала одновременно с гнездившейся в его сердце гордостью.
Стоило ему захотеть, и он мог немедленно стать верховным вождем груандисов. Здесь никто не оспаривал его права на жизнь и его желания были законом. Он знал, что по его приказу тысячи дикарей готовы погибнуть.
Гордость его росла с каждым днем и честолюбие его приняло невероятные размеры.
Раса дахов состояла из семи многочисленных племен, между которыми — кроме языка и слабо развитой меновой торговли — не было ничего общего. Эти племена похищали друг у друга жен и нередко забирали в плен мужчин, которых приносили в жертву духам, после чего устраивали дикие оргии, где пожирали своих пленников.
У Минати возникла мысль объединить все эти племена в один народ и стать его правителем. Он надеялся сделать его покорным орудием для своих целей. Пробудить этих вечно угнетенных людей, вооружить их своим луком, вдохнуть в их сердца пламенный фанатизм и вместе с ними завоевать мир — вот к чему стремился Минати. Кто тогда сможет устоять перед ними? Со своим новым луком и усовершенствованными стрелами он мог поразить лошадь за сто шагов от себя.
Минати немедленно собрал вождей всех кочующих родов и избрал из них послов для переговоров с соседними племенами. Когда на совещании один из старых вождей пытался выступить против божества, груандисы тут же на месте расправились с нечестивцем, и сын Таламары спокойно вытер рукой брызнувшую ему в лицо кровь.
Часто среди подношений дикарей фигурировали либо свежеотрубленные человеческие головы, либо черепа, высушенные на медленном огне. Но это больше не трогало сердце кроткого Минати. Он преспокойно поручал Ана передать эти ужасные подарки кому-нибудь из старейшин.
Он окончательно свыкся с окружающей его средой и нередко сам участвовал в их разнузданных оргиях. Отвращение к крови и жестокостям ведь тоже не что иное, как своего рода привычка.
Глава XII
Встреча с призраками
Ветер стряхивал с деревьев последние листья и земля покрылась снегом. Женщины и дети забились в пещеры, стараясь занять места поближе к очагам. Оттесненные старики издали протягивали к огню свои окоченевшие руки. Все разговоры вертелись исключительно около одного предмета — охотников за оленями. Это был животрепещущий для всего стойбища вопрос, особенно волновавший стариков, так как их участь зависела от исхода охоты. Согласно закону Духов, в случае недостатка мяса сыновья должны были умертвить своих престарелых родителей, как те некогда убили своих отцов, повинуясь тому же закону.
Минати еще два дня тому назад покинул свою теплую пещеру. Желая испытать действие своего нового лука, вырезанного из сердцевины тисового дерева, и оперенных стрел, он, закутавшись в теплые меха, велел носильщикам нести себя на юго-восток, где в то время проходили спустившиеся с равнин стада оленей.
Обутый в мокасины, выкроенные и стачанные им самим из шкуры лося, он, в теплом плаще из буйволовой шерсти, весело шагает по снегу, утоптанному для него босыми ногами идущих впереди его загонщиков. Три самых больших племени прислали своих послов, и близок час, когда вся разрозненная раса объединится в один народ и Минати будет его верховным вождем.