Сыщик-убийца
Шрифт:
Жан Жеди не решился ни потребовать обратно деньги, ни снова расспрашивать, боясь показаться подозрительным.
«Черт возьми!» — думал он, уходя. — Я разорился напрасно. Во всяком случае, я знаю, где он живет, — а это главное. Он пробыл на улице Берлин около часа, Рене Мулен — человек ловкий, и сегодня вечером я сообщу ему, в чем дело, тогда он, может быть, будет удачливее меня».
Дюбье и Термонд оставили Тефера у заставы Монпарнас и отправились покупать костюм кучера.
Они нашли в Тампле длинный каррик с медными пуговицами, с которых сошла позолота, и клеенчатую шляпу.
Дюбье назвался провинциальным актером и купил рыжий парик и пару длинных бакенбардов. Все это было тщательно завернуто в платок, и два негодяя приказали подать себе бутылку шабли у торговца вином на улице Тампль.
— Будьте так добры, оставьте у себя этот пакет до вечера, — сказал Дюбье продавцу. — Мы придем за ним сами.
— Куда нам теперь отправиться? — спросил Термонд, выйдя из лавки.
— На Лионскую железную дорогу.
— Ты там знаешь кого-нибудь?
— Нет, но я хочу узнать, в котором часу после полуночи идет первый поезд в Швейцарию.
— Значит, мы положительно отправляемся на Монблан?
— Да.
В бюро справок они узнали, что первый поезд, идущий после полуночи в Швейцарию, отходит только в половине седьмого утра.
— Слишком поздно, — прошептал Дюбье: — Следовало бы уехать раньше.
— Есть одно средство.
— Какое?
— Выехать из Парижа с поездом, который идет в Фонтенбло в половине первого, и там ждать утреннего поезда.
— Идея недурна…
Оставим двух негодяев, с которыми мы снова скоро увидимся, и возвратимся на улицу Берлин.
Рене Мулен, окончив необходимые покупки, возвратился несколько минут спустя после отъезда герцога де Латур-Водье. Прислуга, занятая приготовлениями к вечернему празднику, не подумала сказать ему о посетителе, бывшем в его отсутствие.
Клодия позвала его к себе. Он нашел ее одетой очень скромно, в черную шляпу с вуалью, закрывающей лицо, и закутанную в большую шаль.
— Я выхожу, — сказала она. — Вот список нескольких вещей, за которыми вы должны послать во время моего отсутствия.
— Но лошади, кажется, не заложены.
— И не надо, я возьму наемный экипаж.
— Погода очень дурна.
— Все равно.
— Прикажете послать за экипажем?
— Нет, я возьму зонтик.
Удивленный Рене спустился по лестнице позади мистрисс Дик-Торн, чтобы отворить ей дверь на улицу.
Он с удивлением глядел, как она поспешно шла по грязному тротуару, когда к нему подошел Франсуа и сказал:
— Не правда ли, господин Лоран, как это смешно идти пешком в такую грязь, когда в конюшне стоят лошади, а в сарае — экипажи.
— Да, действительно, что за идея выходить в такую грязь, когда вечером даешь бал?
— Ах! Вы знаете, господин Лоран, дамы всегда капризничают. Кроме того, иногда случаются такие вещи, которые заставляют их выходить, когда они менее всего думали.
Франсуа произнес последние слова таинственным тоном, который возбудил внимание Рене.
— Какие вещи? — поспешно спросил он.
— Да вот, например, хотя бы посещение в то время, когда вас не было дома.
— Кто же мог быть так рано? Доктор Лорио или господин де Латур-Водье?
— Ни тот, ни другой: какой-то пожилой господин, — впрочем, очень приличный. Мы никогда его здесь не видели…
— Но барыня не велела никого принимать, и я сам передал вам это приказание сегодня утром.
— Я сказал это посетителю, но он, упрямый, как осел, возразил, что не уйдет, что желает во что бы то ни стало видеть мистрисс Дик-Торн, и что она не откажется его принять, когда узнает, что он приехал из Брюнуа.
Рене вздрогнул.
— Из Брюнуа? — повторил он.
— Да. И когда я понес его карточку, он, казалось, не сомневался, что его примут.
— И барыня приняла его?
— Да, она сначала даже не хотела прочитать его имени на карточке, но, когда я сказал ей, что этот господин приехал из Брюнуа, она изменилась в лице и сейчас же приказала ввести его в маленькую гостиную, куда через несколько минут вышла к нему.
— Долго ли он пробыл?
— Больше часа, и барыня проводила его до лестницы.
— Как звали этого господина?
— Фредерик Берар. Вы знаете, кто это такой?
— Нет. К тому же это не наше дело.
— О! Конечно!
Оставив лакея, Рене медленно поднимался по лестнице.
«Кто может быть Фредерик Берар? — спрашивал он себя. — Этот человек, которого мистрисс Дик-Торн совсем не знала, и который заставил принять себя фразой о Брюнуа. Что это значит? Сумасшедшая на Королевской площади также произносила это слово, которое для нас заключает мрачное воспоминание. Неужели это только случай? Не верю! Тут есть что-то таинственное, что я должен выяснить. Но терпение!…»
Мистрисс Дик-Торн наняла экипаж и приказала кучеру ехать на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель.
Со времени посещения Жоржа прошло два часа, и Фредерик Берар должен был ждать ее.
Стук подъезжавшего экипажа возбудил внимание герцога, он поднял занавес, выглянул на улицу и увидел Клодию.
«Она сама приехала, — подумал он. — Я был в этом уверен. Она мне не доверяет, следовательно, мое убежище не безопасно. Я хорошо сделал, что принял предосторожности».
И он снова опустил занавес.