Сыщик-убийца
Шрифт:
В обычный час мистрисс Дик-Торн и ее дочери был подан завтрак.
Механик, превратившийся в метрдотеля, очень занятый с утра, отправился в эту минуту на свидание с Жаном Жеди, который ждал его на улице Клиши и, не видя приятеля, волновался. Он ворчал и бранился про себя, но, верный приказанию, не сходил с места.
— Черт возьми! — воскликнул он, увидев Рене. — Наконец-то! Я думал, ты уже не придешь. Можно ли заставлять ждать себя так долго?
— Да, я знал, что вы должны сердиться, но не мог выйти раньше.
— Но, слава Богу, ты пришел, не будем говорить об этом больше. Нет ли чего нового?
— Да.
— В таком случае, зайдем к торговцу вином.
Когда они уселись, Жан Жеди обратился к Рене.
— Как дела?
— Сегодня вечером мы нанесем решительный удар.
— Итак, сегодня ночью мы узнаем, чего нам держаться.
— Да, в этом нет сомнения.
— У тебя есть знаменитая декорация?
— Да, я получил ее сегодня утром.
— Я прислал тебе костюмы.
— Их уже принесли. Кстати, ты положил туда парик и бороду?
— Нет, я сам принесу их сегодня вечером.
— Хорошо. Приходите в дом между десятью и половиной одиннадцатого, назовитесь парикмахером и спросите господина Лорана.
— Надо быть хорошо одетым, не правда ли?
— Главное, постарайтесь, чтобы вас не узнали.
— Не бойся, ты сам не узнал бы меня. Ты предупредил мадемуазель Берту?
— Да, она знает свою роль. Сегодня вечером я пошлю за ней экипаж между десятью и половиной одиннадцатого, кучер поднимется к ней и скажет только: «От Рене Мулена».
— Хорошо, значит, все идет отлично. Я не знаю, как дождаться вечера. Но, между нами, — это должно удивить тебя, — я сильно волнуюсь.
— Как! Такой человек, как вы?!
— Да, что делать? Принужден признаться в этом.
— Неужели вы боитесь?
— О! Нет! Меня просто волнуют старые воспоминания. Мне кажется, что я на двадцать лет моложе и что я действительно буду сегодня вечером на мосту в Нельи. Кстати, мне пришла одна идея…
— Какая?
— Не следует ли в то время, когда все будут заняты представлением, посетить бюро мистрисс Дик-Торн? Мне кажется, мы там должны найти некоторые задатки того, что получим впоследствии? А, как ты думаешь?
Рене нахмурился.
— Воровство! — с отвращением сказал он.
— Совсем не воровство!
— Так что же?
— Простое получение задатка. К тому же опасности нет никакой. Она в наших руках, и ты отлично знаешь, что она не посмеет подать на меня жалобу.
— А если мистрисс Дик-Торн не та женщина, о которой вы думаете, то тогда произведут следствие и нас поймают. Нет! Не нужно воровать! Мы получим деньги совсем другим путем.
Жан Жеди сделал гримасу.
«Слишком много церемоний, — думал он про себя. — Право, если бы я не знал Рене, то принял бы его за честного человека, но я сам посмотрю, в чем дело, и, так как знаю расположение дома, то, если представится случай, буду действовать и без его позволения».
— Итак, мы во всем согласны, — продолжал Рене Мулен, — а теперь мне пора идти, так как у меня много дел. До вечера.
Мнимый Лоран поспешно ушел, оставив Жана Жеди в сильной задумчивости.
В уме старого вора начали зарождаться подозрения. Он спрашивал себя: почему его товарищ так противится всякому воровству, отсылает обратно хозяевам банковские билеты, найденные в их бумажниках, тогда как для него — вора по профессии — дело всегда дело. К мистрисс Дик-Торн можно войти и, будь она женщина с моста Нельи или нет, от нее можно выйти с полными руками, без малейшей опасности для Рене, которого никто не подумал бы искать в лице метрдотеля Лорана.
Жан Жеди заключил, что так как дело может доставить порядочную сумму, то не воспользоваться случаем было бы глупостью. Все равно, нравится это Мулену или нет, он будет работать для себя одного.
«Я хочу поживиться и даю слово — поживлюсь!» — подумал он.
Погруженный в свои мысли, Жан Жеди рассеянно прошел улицу Нотр-Дам и завернул на улицу Берлин. Он остановился перед строящимся домом, чтобы свернуть папироску и закурить.
В эту минуту в десяти шагах от него остановился фиакр. Жан Жеди машинально взглянул: из него выходил пожилой господин, просто, но хорошо одетый.
Жан вздрогнул так сильно, что уронил папироску и, разинув рот, остановился, точно пригвожденный к месту.
Приезжий стоял около фиакра и говорил с кучером.
— Черт возьми! — прошептал Жан Жеди. — Я не ошибся! Несмотря на свои седые волосы, этот господин необычайно похож на моего молодца с моста Нельи. Если это он, то я могу похвастаться, что мне везет.
Между тем незнакомец, отойдя от фиакра, шел по улице Берлин.
Жан последовал за ним.
Густые тучи покрывали небо, и начинался холодный дождь. Незнакомец, дойдя до дома мистрисс Дик-Торн, остановился.
«Он идет к англичанке, — подумал старый вор, останавливаясь. — Они знакомы, следовательно, если это «она», то и это «он»! Они в моих руках. Ах! Если бы я мог предупредить Рене! Спрятавшись где-нибудь в угол, он мог бы услышать много интересного.
Посетитель между тем позвонил, дверь отворилась, и он вошел.
— Что вам угодно? — спросил лакей.
— Я хочу видеть мистрисс Дик-Торн.
— Сегодня вечером у барыни гости, и теперь она никого не принимает.
— Мне необходимо говорить с нею!
— Извините, но приказано никого не принимать.
— Понимаю, но это приказание не помешает положить вам в карман стофранковый билет и отнести мою карточку.
Лакей взял билет и карточку, поклонился и ответил:
— Я повинуюсь, но боюсь, что это бесполезно. Барыня очень устала, занята и не хочет никого видеть.
— Она сделает исключение для меня.
— Не думаю.
— А я в этом уверен. Скажите, что я непременно желаю ее видеть и что я приехал из Брюнуа.