Сыщик Вийт и дело о древнем Молоте богинь
Шрифт:
— Она с тобой не пойдёт! — с усилием просипел он, подтягиваясь. — Я выше, я мускулистее, я красивее!
— Врождённая мушка на щеке ещё не делает из тебя Аполлона, — ответил Вийт. — А я — знаменитый на всю Европу сыщик! Из рода, тянущегося от Рюрика и Гедемина!
— Так и есть, мой ясновельможный пан, — изобразил подобострастие слуга. Он дотянулся до уступа чуть в стороне, повис на нём, а потом одним движением оказался на зазубрине в кладке. — Четырнадцатый сын без права наследования! Барон без баронства! Мы это твоё село Вийт среди волынских болот даже найти не смогли!
— На каторгу хочешь? — детектив пополз по стене вверх.
Почти сразу раздался треск, что-то оторвалось от одежды.
— На каторгу не хочу! — ответил Фирс. Он дотянулся до подоконника пятого этажа, ухватился за него, подтянулся и тяжело взобрался на казавшуюся теперь невероятно широкой поверхность. — А помнишь профессора Гольшанского?
— Помню ли я?
— Да, помнишь ли ты? Его очки? Едва господин учёный сел на полу своего кабинета, они упали.
Вийт находился прямо под Фирсом. Потянулся изо всех сил к ноге истопника, сумел обхватить лодыжку и, используя её как опору, одним рывком оказался грудью на том же подоконнике.
Тяжело дыша, размазывая пот по покрытым пылью лицам, молодые мужчины замерли, пытаясь унять дрожь в руках и ногах.
— До того, как в нашем присутствии очки Гольшанского без особой встряски сползли с носа, на сего учёного ведь напали, на так ли? — продолжал Фирс. — Его с размаху грохнули об стену, тут же сбили с ног на пол, втолкнули кляп, хоть он наверняка сопротивлялся, связали. Тем не менее, когда мы открыли дверь, очки были на носу профессора.
Вийт забросил колено на подоконник и взобрался на него всем телом.
— Были, — согласился он, переводя дух. — Значит, на Гольшанского ночью не нападали. Вот и верь после этого учёным!
В этот момент створки окна распахнулись, и изнутри к смельчакам потянулась рука в чёрной перчатке…
* * *
Франсуаза втащила Вийта и Фирса внутрь.
— Вы негодяй, месье инспектор! — кричала она. Её глаза гневно сверкали. Акцент стал настолько сильным, что мужчины едва понимали, что она говорит. — А вы, господин истопник! Вы же наполовину француз! Как вы могли так поступить!
— Но, мадмуа…
— И не надо здесь мадмуазелькать! — взвизгнула барышня, не без труда выговорив это слово. — Немедленно объяснитесь!
* * *
На залитую ярким солнечным светом лестницу через парадные двери Археологического музея вышел городовой Кутюк. Он тащил за собой закованного в кандалы профессора Гольшанского. Позади шагал сыскной надзиратель Ронислав Вийт, непревзойдённый дедуктивист и лучший полицейский страны.
Толпа взревела. Хроникёры бросились к детективу. Пока учёного усаживали в арестантскую карету, сыщик отвечал на вопросы, ни мало не стыдясь своей разорванной рубахи, перепачканного лица, перебинтованных рук и сбитых в кашу башмаков. Волосы его торчали во все стороны. Ослепительная улыбка играла на лице.
* * *
Вечерело.
Прекрасная река несла свои прохладные воды всего в трёх шагах от их столика. В последних лучах заходящего солнца гранит, в который были одеты её берега, отсвечивал алым. Лёгкий ветерок благоухал цветочными ароматами. Вокруг, куда ни глянь, располагались бесчисленные щиты с книгами, у которых володимирские букинисты вели друг с другом неторопливые разговоры.
Уже подали чай, заваренный специально для прославленного дедуктивиста и его гостей знаменитым ресторатором Дубеем. Конечно, собственными руками.
— Зачем, о mon dieu , зачем вы это сделали! — выговаривала молодым мужчинам барышня. — Вы могли погибнуть! Ради чего!
— Я раскрыл преступление! — отвечал Вийт.
— Неужели, месье инспектор, для этого нужно было лезть по стене дома! — схватилась за голову девушка. — Какое это имеет… Какое это может иметь касательство к раскрытию преступлений! — Она всем телом обернулась к истопнику. — А вы, месье chauffeur ! Вы кажетесь серьёзным, положительным мужчиной! Как вы могли потакать этой выходке!
— Я сам её и предложил, — скромно ответил Фирс.
— О! — Франсуаза стала хватать ртом воздух, не находя слов.
В этот момент к столику неслышно подошёл господин Дубей. Он нёс небольшой серебряный поднос, на котором лежал конверт дорогой бумаги.
— Для барона фон Вийта! — прошелестел ресторатор и растворился в сумерках.
Детектив распечатал телеграмму.
— «Вы гений, господин сыскной надзиратель! — прочёл он. — Профессор Гольшанский признался. Он спрятал молот среди халатов Чингисхана. Я сейчас везу преступника в музей, чтобы забрать пропажу. Поздравляю с ещё одним блестяще раскрытым делом! Городовой Кутюк».
Вийт и Фирс уставились на Франсуазу. Та вздёрнула носик, поджала губки и сердито бросила:
— Я не собираюсь вас хвалить!
Сыщик поднял поднос, на котором была подана телеграмма.
— Говорят, — произнёс он, — серебро трудно искать в воде.
— В сумерках? Несомненно! — проговорил Фикс.
Франсуаза насторожилась. Вийт сделал глоток чая.
— Никому не нужная детскость! — буркнул он.
Поставил чашку на стол. Чуть приподнялся. Размахнулся.
— Что вы делаете?! — закричала барышня.
Ронислав швырнул поднос в реку. Безделушка, взмывая, сверкнула в воздухе, но тут же резко нырнула вниз и с плеском ушла под воду.
Мужчины разом сорвали с себя сюртуки.
Девушка заорала что-то нечленораздельное, попыталась ухватить истопника, но было поздно.
Сыскной надзиратель Вийт и его верный помощник Фирс спрыгнули с парапета в Лугу…