Сыскное бюро Ерожина
Шрифт:
– Зачем тогда автоматчики? – Мы не собирались оказывать сопротивление властям. – Промямлил хозяин галереи.
– Марыся Влацловна Шагрова, скажите пожалуйста, это ваши вещи? – Спросил Ерожин, показав на кучку предметов вываленных из сумки.
– Все, кроме этого пакета с фотографиями. – Громко заявила Марыся Влацловна и выразительно посмотрела на Цыганкова.
– Спасибо, – Поблагодарил Ерожин и взял конверт. Конверт был закрыт и Ерожин улыбнулся: – Откуда, Марыся Влацловна, вы знаете, что в конверте находятся фотографии?
– Мы с хозяином галереи только что эти фотографии
– Это ваш конверт, спросил Ерожин у Цыганкова, проглядывая фото. На цветных карточках сыщик увидел фрагменты интерьера, антикварную мебель и картины.
– Конверт не мой. Его оставил кто-то из посетителей, но там хорошая живопись и мы с удовольствием ей полюбовались. – Сообщил Цыганков. Ерожин еще раз оглядел стол:
– А записная книжка принадлежит вам? – Спросил Ерожин и, получив в ответ утвердительный жест, взял записную книжку со стола. Полистав ее, он отыскал букву «ц». Но телефона Цыганкова не увидел. Тогда он глянул на букву «г». И не ошибся. Там номер телефона имелся, и рядом с номером стояло имя «Илья». Он вернул книжку на место:
– Значит, вы утверждаете, что с владельцем галереи не знакомы?
– Почти. – Ответила Марыся, и обворожительно улыбнулась Ерожину. Подполковник понял, что его игру Марыся приняла и отвечать на вопросы будет:
– Скажите, Марыся Влацловна, Шагрова, ваша девичья фамилия?
– Нет, это фамилия моего покойного мужа. – Ответила Марыся, и улыбка на ее прекрасном лице погасла.
– А как Вас звали до брака?
– Моя девичья фамилия Плевицкая. – Печально сообщила Марыся, и ее темные синие глаза стали грустными и задумчивыми.
– Вы москвичка? – Ерожин быстро выстреливал вопросы, но красавицу это не смущало.
– Нет, я родилась в маленьком местечке под Львовом. Мой дед поляк, он освободился из лагеря и остался в Советском Союзе.
– Шагров. У вашего покойного мужа очень знакомая фамилия. – Задумался Ерожин.
– Может быть. Мой муж был известным драматургом. Его пьесы шли во всех крупных городах страны. – Со вздохом сообщила Марыся.
– Самуил Шагров! – Обрадовался Ерожин. Он вспомнил, что дочь генерала Грыжина, Соня, когда была его любовницей, водила Петра Григорьевича на спектакль по пьесе Шагрова.
– Вы угадали. – Самуил Михайлович Шагров и был моим мужем. – Скорбно подтвердила молодая вдова.
– Ему, когда он умер было около восьмидесяти, а вам тогда только исполнилось восемнадцать. – Удивился Ерожин.
– Да, я вышла за Самулю замуж, когда мне было шестнадцать лет. Это был интереснейший человек и я его обожала. – Подтвердила Марыся. «А ты, однака, пташка ранняя.» – Отметил про себя Петр Григорьевич.
– При муже, вы были очень богатой женщиной. – Сказал Никита Васильевич Бобров, присаживаясь к столу.
– Я имею средства и сейчас. – Кивнула головой Марыся.
– Но сейчас его пьесы никто не ставит. Они все написаны о советских вождях. Кому сегодня нужен этот бред? Выходит и авторские получать не с чего? – Не без ехидства заметил полковник.
– Самуля был очень разносторонней личностью. Он быстро оценил возможности нового времени, и вложил свои деньги в очень выгодный
– Какой, если не секрет? – Поинтересовался Ерожин.
– Почему секрет. Это очень благородное дело. Самуля открыл сеть фирм ритуальных услуг.
– И этот бизнес по наследству перешел к вам? – Ухмыльнулся Бобров.
– Нет. Я его сразу продола. С моей женской головкой там делать нечего. – Не обращая внимания, на ироничный тон полковника, ответила «наивная» вдова.
– И чем вы теперь занимаетесь? – Поспешил опередить Боброва Петр Григорьевич.
– Ничем. Трачу деньги покойного мужа. – Простодушно призналась красавица.
– И больше замуж не вышли? – удивился Бобров.
– Нет. Мне дорога память о Самуле, я ведь так его любила. – Ответила Марыся Шагрова, и ее темно синие глаза стали влажными.
– Не будем бередить вашу рану. – С трудом, сохраняя серьезную мину, пообещал Ерожин: – Вы продолжаете утверждать, что этот конверт с фотографиями, не ваш?
– Я ведь уже вам ответила…
– Понятно. – Хмыкнул сыщик и, передав, конверт Абашину спросил: – Александр Федорович, вы не могли бы мне сказать, что изображено на этих снимках.
Абашин взял конверт, но не успел ответить. В зал вошел один из его помощников вместе с командиром отряда амона, и что-то шепнул Абашину.
– Свяжитесь со мной в Управлении. Я вам тогда точно отвечу. – Бросил на ходу Абашин и вышел за ними. Ерожин взглянул на Цыганкова и заметил, что тот стал белый как мел.
– Посетительницу галереи, я думаю, мы можем отпустить? – Улыбнулся Марысе сыщик.
– Давайте дождемся полковника, если он не возражает, я ничего против не имею. – Ответил Бобров и выразительно посмотрел на Ерожина.
– Абашин появился минут через пять. В руках он нес картину в простой деревянной раме. Цыганков взглянул на картину и побледнел еще больше.
– Вас, Илья Самсонович я вынужден задержать. В вашей галереи находится картина Марка Шагала, похищенная два месяца назад из из реставрационной мастерской. Это собствееность Липецкого государственного музея. Вам придется объяснить, как она к вам попала, и что вы с ней собирались делать?
Цыганков пытался что то мямлить насчет своего адвоката, но бойцы амона быстро его увели. Ерожин повторил свое предложение, отпустить Марысю… Абашин не возражал:
– Сейчас мои сотрудники возьмут все данные у гражданки Шагровой, побеседуют с ней, и она может быть свободна. Но перед этим, она распишется у нас в протоколе в качестве понятой. Это я и вас, Петр Григорьевич, попрошу. Вы понимаете, что эта формальность необходима. Картина Шагала большая государственная ценность.
Ерожин кивнул, посмотрел на картину и ничего интересного в ней не увидел. «Смахивает на детский рисунок» – Подумал он, но свое мнение высказывать не стал. Петр Григорьевич вовсе не считал себя знатоком живописи, и понимал, что от его мнения ценность картины не изменится. Эксперты Абашина продолжали обследовать фонд частной галереи, но все остальные полотна были оформлены и претензий у сотрудников специального отдела не вызывали. Бобров взял Ерожина под руку и вывел в коридор.