Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна
Шрифт:
— Двнадцати… тысячъ… долларовъ! — повторилъ Томъ. — Неужели они могли столько стоить по вашему?
— Ни одного цента мене.
— И вы съ товарищами увезли ихъ?
— Безъ всякаго затрудненія. Я полагаю, что ювелиръ не догадался и до сихъ поръ объ этой продлк. Но все же намъ было не безопасно оставаться въ Сентъ-Льюис и мы стали раздумывать, куда бы отправиться. Одинъ полагалъ туда, другой сюда, такъ что, наконецъ, мы ршили кинуть жребій; выпало на долю Верхняго Миссиссипи. Мы запечатали брилліанты въ пакетъ, на которомъ надписали наши имена, и оставили его на храненіе у кассира въ отел, поставивъ ему непремннымъ условіемъ не отдавать его никому изъ насъ иначе, какъ въ присутствіи прочихъ; посл этого мы разошлись, чтобы побродить по городу. При этомъ, можетъ быть, у каждаго изъ насъ
— Какая же мысль? — спросилъ Томъ.
— Обокрасть другихъ.
— Какъ? Одинъ изъ васъ присвоилъ бы себ то, что зарабатывали вс вмст?
— Само собой.
Томъ Соуэръ пришелъ въ негодованіе, онъ говорилъ, что это было самое безчестное, самое подлое дло. Джэкъ Денлапъ возразилъ, что оно довольно обычно между лицами ихъ профессіи. По его словамъ, если пускаешься въ такіе обороты, то уже и наблюдай свой собственный интересъ; другіе о томъ не позаботятся… Онъ продолжалъ:
— Видите ли, горе было въ томъ, что двухъ брилліантовъ не раздлишь между троими. Будь у насъ три камешка… Но, что подлаешь, трехъ-то не было. Я расхаживалъ по улицамъ, думая и раздумывая, пока не ршилъ: я утащу брилліанты при первомъ удобномъ случа; припасу заране, во что мн перерядиться, ускользну отъ товарищей, переоднусь гд-нибудь въ укромномъ мстечк, и тогда ищите меня! И я тотчасъ купилъ эти бакенбарды, очки, платье, упряталъ все въ саквояжъ и пошелъ… Вдругъ въ одной лавк, въ которой продается всякая всячина, вижу я сквозь окно одного изъ моихъ товарищей. Это былъ Бедъ Диксонъ. Я очень обрадовался; думаю себ; посмотрю, что онъ покупаетъ. Притаился я и поглядываю. Ну, какъ вы полагаете, что онъ покупалъ?
— Бакенбарды? — спросилъ я.
— Нтъ.
— Очки?
— Нтъ.
— Да замолчи, Геккъ Финнъ, сдлай милость! — крикнулъ Томъ. — Ты только мшаешь разсказу. Что же онъ покупалъ, Джэкъ?
— Никогда не угадаете! Онъ покупалъ маленькую отвертку… самую что ни на есть крохотную отвертку.
— Вотъ теб разъ! Зачмъ она ему понадобилась?
— Я и самъ недоумвалъ. Меня даже поразило. Къ чему могла понадобиться ему такая вещица? Удивительно!.. Когда онъ вышелъ изъ лавки, я спрятался такъ, что онъ меня не замтилъ; потомъ, идя слдомъ за нимъ, я увидлъ, что онъ остановился у продавца готоваго платья и купилъ тамъ красную фланелевую рубашку и старую потасканную одежду, ту самую, которая теперь на немъ, по вашему описанію. Я отправился на пристань, спряталъ свои вещи на пароход, который мы уже присмотрли, пошелъ назадъ и мн посчастливилось увидать, какъ и другой мой товарищъ торговалъ себ платье у старьевщика. Сошлись мы вс втроемъ, взяли свои брилліанты и сли на пароходъ.
«Но тутъ бда: нельзя намъ лечь спать, потому что требуется намъ наблюдать другъ за другомъ! Что длать, иначе быть не могло; вдь не боле какъ недли за дв передъ тмъ, у насъ чуть было до ножей не дошло, и если мы дружили теперь, то только ради работы сообща. Во всякомъ случа худо было то, что у насъ всего два брилліанта на троихъ. Ну, поужинали мы, потомъ стали бродить взадъ и впередъ по палуб, и курили до полуночи; потомъ сошли въ мою каюту, заперли дверь, пощупали пакетикъ, чтобы убдиться, тамъ ли брилліанты, и положили его на нижнюю койку такъ, чтобы онъ былъ у всхъ на глазахъ, а сами сидимъ и сидимъ… Подъ конецъ стало ужасно трудно удерживаться, чтобы не заснуть. Бедъ Диксонъ не смогъ. А лишь только голова у него опустилась на грудь и онъ принялся похрапывать ровно, заснувъ крпко но всей видимости, Галь Клэйтонъ кивнулъ мн на брилліанты, потомъ на дверь. Я понялъ его отлично, всталъ и взялъ пакетикъ; мы постояли еще нсколько времени, выжидая въ полномъ молчаніи, но Бедъ и не шевельнулся; тогда я повернулъ тихонечко ключъ въ замк, нажалъ также осторожно ручку, мы вышли неслышно на цыпочкахъ и затворили за собой дверь, также безъ малйшаго стука.
„На палуб не было никого и судно плыло неуклонно и быстро, прорзывая волны широкой рки. Мсяцъ свтилъ, какъ сквозь дымку. Мы не перекинулись ни однимъ словомъ, но прошли прямехонько на корму, подъ навсъ, и сли у палубнаго люка. Оба мы знали, что разумемъ, не имя надобности объяснять это другъ другу. Бедъ Диксонъ, проснувшись, долженъ былъ почуять штуку и явился бы тотчасъ къ намъ, потому что былъ не таковъ, чтобы испугаться чего-нибудь или кого-нибудь. Онъ долженъ былъ придти, а мы швырнули бы его за бортъ или отправили бы иначе на тотъ свтъ. Меня дрожь пронимала при этомъ, потому что я не такъ храбръ, какъ другіе, но если бы я только вздумалъ вилять… Ну, я понималъ, что лучше этого и не думать. Была у меня маленькая надежда на то, что мы сядемъ на мель гд-нибудь и намъ можно будетъ улизнуть на берегъ, избжавъ всякой драки… Я такъ побаивался этого Диксона!.. Но нашъ пароходъ былъ приспособленъ къ мелководью и разсчитывать на такой случай было нельзя.
„Время тянулось, однако, а нашъ малый все не приходилъ! Стало уже и разсвтать, а его все нтъ и нтъ!
— «Чортъ возьми, — говорю я, — какъ ты полагаешь насчетъ этого?.. Не подозрительно ли оно?
— „Ахъ, чтобъ его! — отвчаетъ мн Галь. — Да не одурачилъ ли онъ насъ? Разверни пакетъ.
„Я развертываю… Врите ли: тамъ только два кусочка сахара! Вотъ почему онъ могъ тамъ остаться и дрыхнуть спокойно всю ночь! Ловко! У него былъ значитъ подготовленъ фальшивый пакетикъ и онъ усплъ подмнить имъ, у насъ подъ носомъ тотъ, настоящій!
«Мы чувствовали себя въ дуракахъ. Но нечего было терять времени, необходимо было составить поскоре планъ, и мы его и составили. Надо было задлать пакетикъ попрежнему, войти опять въ каюту тихохонько, положить его на прежнее мсто и представиться, что мы знать ничего не знаемъ и ршительно не подозрваемъ, что негодяй смялся надъ нами, когда всхрапывалъ такъ усердно. Но мы не спустимъ глазъ съ него и лишь только выйдемъ на берегъ, то напоимъ его до-пьяна, обыщемъ, найдемъ брилліанты и покончимъ съ нимъ, если будетъ не слишкомъ опасно. Если мы его уличимъ, то по необходимости должны будемъ и раздлаться съ нимъ; иначе онъ насъ выдастъ и погубитъ, это уже несомннно. Но я мало надялся на успхъ. Я зналъ, что его легко напоить, онъ всегда былъ готовъ на это! Но что за польза была бы въ этомъ? Обыскивайте его цлый годъ и все же не найдете ничего…
„Я разсуждалъ такъ, и вдругъ меня оснило! Я едва смогъ перевести духъ. Въ голов у меня промелькнула мысль, отъ которой мозгъ мой чуть не разлетлся на клочки… Но я былъ веселъ и счастливъ! Видите ли, я снялъ свои сапоги, чтобы дать отдохнуть ногамъ, и теперь, взявъ одинъ изъ нихъ, чтобы снова обуться, взглянулъ мелькомъ на каблукъ, и вотъ отъ этого-то и сперло дыханіе у меня!.. Вы не забыли о той загадочной маленькой отвертк?
— Какъ можно! — сказалъ Томъ съ волненіемъ.
— Такъ вотъ, стоило мн взглянуть на каблукъ и я понялъ, гд были запрятаны брилліанты! Посмотрите вы на него: онъ подбитъ стальною пластинкой и она прикрплена маленькими винтиками. На всемъ Диксон не было ни одного винта, за исключеніемъ этихъ, на его сапогахъ; и такъ, если ему требовалась отвертка, то ясно для какой цли.
— Геккъ, не остроумно ли это? — крикнулъ Томъ.
— Ну, ладно, я надлъ свои сапоги, мы съ Галемъ сошли внизъ, юркнули въ каюту, положили пакетикъ съ сахаромъ на мсто, услись тихонько и стали слушать, какъ Бедъ Диксонъ похрапываетъ. Галь Клэйтонъ тоже скоро заснулъ, но я не могъ спать; никогда въ жизни еще не былъ я такъ оживленъ! Я только нахлобучилъ себ шляпу на глаза и старался разглядть изъ подъ ея полей, гд лежитъ мшокъ. Долго осматривалъ я такъ вс уголки и сталъ ужь думать, что далъ промахъ, но вдругъ увидалъ то, чего искалъ: мшокъ лежалъ у самой перегородки и почти не отличался цвтомъ своимъ отъ ковра. Тутъ же валялась круглая деревяшечка, величиною съ кончикъ вашего мизинца, и я подумалъ про себя: въ гнздышк вмсто тебя лежитъ брилліантъ. Скоро я увидалъ и другой подобный круглячекъ.
„Подумайте только о хладнокровіи и ловкости этого подлеца! Онъ задумалъ свою хитрость и разсчиталъ напередъ, какъ мы поступимъ, и мы попались въ ловушку, продлали все, какъ онъ предвидлъ, точно пара болвановъ! Мы ушли, а онъ, не торопясь, отвинтилъ пластинку у каблука, вырзалъ гнздышки въ немъ, спряталъ туда камешки и снова привинтилъ ее. Онъ догадывался, что мы скрадемъ подложный пакетъ, пойдемъ наверхъ и будемъ ждать всю ночь его прихода съ цлью его утопить… и, прахъ побери, мы сдлали все, какъ по писанному! Да, нечего сказать, ловко было задумано!