Сжигая запреты
Шрифт:
– Хочу всю тебя, Маринка… Всю… Ты моя… Ебабельная…
Мне немного страшно. К пробкам, бусам и его пальцам там я привыкла. Но член… У Дани очень большой размер. Не могу даже представить, как его там уместить.
Всем телом содрогаюсь. Внутри от этого будто что-то ломается и разливается огнем. Тряска становится непрерывной. Но… Я хочу доставить своему любимому мужу максимум удовольствия. Закрыть все его желания. Быть для него всем. Чтобы ничего непознанного и запретного между нами не оставалось.
Поэтому
– Давай… Хочу тебя там… Еби меня, Данечка…
– В попку?
– Да… Да, Данечка… Она твоя… Еби ее…
– Ох, блядь… Твою мать… Обожаю тебя… Ты идеальная… – наклоняясь, касается лицом моей кожи. Лижет ее и кусает. – Пахнешь, как всегда, охуенно… С ума сводишь, Маринка… Я от тебя летаю.
– Я тоже, Дань… Ух, Боже… Вылижи, вылижи… Боже… – совсем не соображаю, что говорю. Просто чувствую и озвучиваю все, что рождается. – Бог мой… Бог… Данечка… Ну, трахай уже…
Он долго дразнит, прежде чем вынуть пробку. Давит на нее, толкая глубже. Вынуждает мои мышцы сокращаться, а анус – сжиматься. Много раз, пока мне не сводит ноги.
Со стонами трясусь, кусаю подушку и высвобождаю всю свою похоть.
Когда же Даня вынимает пробку, захлебываюсь страхом, словно вмиг на самой высокой вершине оказываюсь. Без страховок, конечно. Их у нас не бывает в принципе. Все всегда контролирует только Даня. Он мой Бог. Ему я доверяю.
Язык по изнывающей плоти. Густая и холодная смазка. Скользкие пальцы. Долбит жестко. Я вместе с этими толчками туда-сюда шатаюсь. И вскрикиваю, когда Даня второй рукой наотмашь по ягодицам бьет. Когда готова рухнуть на матрас, он подхватывает поперек тела и удерживает на месте.
Укус в плечо… Бешеные мурашки.
Поцелуй… Полноценные молнии тока.
Засос, засос… Хрипы и крики.
Давление пульсирующего от нетерпения члена… Низкий и затянутый скулеж.
Едва Даня полностью входит, я улетаю. Это не оргазм. Что-то большее. Нечто такое тонкое и эфемерное – самый странный, самый сильный, самый яркий экстаз.
Я перестаю слышать музыку, видеть и что-либо воспринимать. Сердце не стучит. Пульс не бьется. Дыхания нет. Даня забирает все мои ощущения на себя. Я чувствую только его. Кажется, будто он физически в мое тело проник. Полностью. Не просто натянул на член, нет. Он распирает каждую клеточку в моем организме.
Особенно, когда поднимает меня, заставляя приклеиться спиной к своей груди. И все, мы одно целое. Единое существо.
– Маринка… Маринка… – выдыхает у уха. – Ох, мать вашу… Маринка…
Ко мне то ли сознание возвращается, то ли только чувствительность. Я захлебываюсь воздухом, когда определяю его член внутри себя. Он ощущается неестественно огромным. Не просто частью моего любимого человека. А силой, которая держит во мне жизнь.
Данины ладони накрывают грудь. Страстно сминают. Выкручивают соски. Находят киску. Так и замираем: одна рука поперек верхней части корпуса, вторая – между ног.
– Мм-м…
– Дд-д…
Первый толчок, словно
Я просто самка. И это так охрененно. Мне не нужен рассудок. Я теряю себя, растворяюсь, подчиняюсь инстинктам, покоряюсь своему самцу.
Нас накрывает темнотой. Окутывает ее густой чернотой. Распаляет и воспламеняет.
Никогда прежде я так не рычала. Все, что я хочу – чтобы он трахал меня. И не ради какой-то разрядки. Сам процесс потрясающий.
– Е-ба… Ебать, девочка моя… Маринка…
Толчки отрывистые, с промежутками, но такие сильные и глубокие, что я на каждом воздухом давлюсь и разрываю пространство криком. Слезы и прочие жидкости – над этим точно контроля не держу. Да, мы оба мокрые. И мы полностью горим. Пылаем, будто с физической силой. Кровь сгущается. Мышцы каменеют и обращаются в раскаленные угли.
Я хочу, чтобы это длилось вечность. Но понимаю, что вечность мы не выдержим. Сгорим дотла. Словно комета в невесомости. Ничего не останется.
Даня ускоряется. Рычит громче и чаще. Сотрясает мое тело, сотрясает, сотрясает… Мои нервы искрят только от предвкушения финального взрыва. А потом в меня выплескивается лава Даниного удовольствия. Вспышка, за ней вторая, третья… И меня буквально выкручивает наизнанку. Я рассыпаюсь на атомы, каждый из которых продолжает гореть и разрастаться в объемах.
– Ты как? – Данин голос улавливаю долгое-долгое время спустя.
Он уже покинул мое тело. Понимаю это, осознавая положение наших тел – на кровати лицом к лицу лежим. Тяжело дышим. Впитываем демоническую темноту, что продолжает клубиться в зрачках.
– Странно… – озвучиваю свои ощущения по мере их принятия. – Удивительно хорошо… Запредельно… – задыхаюсь. На миг цепенею, не отрывая от своего Шатохина взгляда. Словно только сейчас его и увидела. – Ты такой красивый, Данечка… – он моргает и точно так же застывает. – Я люблю тебя всецело.
– Маринка… – выдыхает тяжело, отмирая.
У меня по коже мурашки, но я уже не могу на них реагировать. Это какая-то далекая реакция. Во всех уголках моего тела колотится сердце, словно оно не одно… Словно сотни их. И все они любят его – моего Даню Шатохина. Подаюсь вперед, чтобы прикоснуться кожей и сообщить об этом невербально.
– Смотри… Чувствуешь?
– Да… Я тоже тебя всю, Маринка… Одну тебя… Всю тебя люблю! Всем, что у меня есть – духовно и физически.
И я… Просто начинаю плакать. Так выходят избытки эмоций. Пока я не отрубаюсь.
* * *
Утро выдается тяжелым. Шатохину с трудом удается меня растормошить.
– Я так устала, Дань… Спать хочу… Отстань…
– Порядок, – уши ласкает не только его голос, но и смех. – Нормально отдохнули. Отоспались! Целый час в отключке! То, что нужно, чтобы восстановиться после ночных тусовок с Дынькиными зубами!