Т. 03 Гражданин Галактики
Шрифт:
— И когда же мы узнаем правду?
Я все еще никак не мог успокоиться. Ведь я соглашался провести на корабле несколько лет эйнштейновского времени. То, что мы можем погибнуть в эти годы (а дядя Стив говорил, что, вероятнее всего, именно это с нами и произойдет), меня как-то мало беспокоило. Но смерть на «Элси» от старости — вовсе не то, на что я рассчитывал. Страшно было даже подумать, что мне предстоит стать пожизненно заключенным внутри этих стальных стен.
— Когда? Господи, да это нам уже известно!
— Известно?! И каков же ответ?
— Не торопи
— И что же, сэр? Есть ли реальная разница во времени или только относительная?
— Ты орудуешь ошибочными терминами, но эта разница «реальна», если считать, что данное слово имеет какой-то смысл. Отношение сейчас составляет около 99,9 %.
— Если говорить точнее, — добавил О'Тул, — то «пробуксовка Бар-летга», таков технический термин, который я только что изобрел, то есть его отставание во времени по сравнению со временем его братишки на Земле, достигла двенадцати единиц на десять тысяч.
— И ты смеешь выставлять меня врунишкой из-за одной пятидесятой какого-то жалкого процентика? — жалобно заныл Бэбкок. — О'Тул, ну зачем я взял тебя с собой?
— Только для того, чтобы было кому исправлять ваши арифметические ошибки, — ответил его помощник.
Пат велел мне не болтаться под ногами, когда его начнут оперировать, но я все же возник. Я заперся в каюте, чтоб никто меня не беспокоил, и связался с Патом. Он спорить не стал; когда я что-то говорил, он отвечал, и чем ближе подходил час операции, тем охотнее шел он на общение… Просто оживленная болтовня ни о чем и обо всем. Однако меня это не могло обмануть.
Когда его увезли на каталке в операционную, он сказал:
«Том, видел бы ты моего анестезиолога! Прекрасна, как солнечный день! И размер удобный, чтоб держать на коленях».
«Разве ее лицо не закрыто маской?»
«Знаешь, не совсем. Мне видны ее очаровательные голубые глазки. Думаю, стоит спросить, не свободна ли она сегодня вечерком».
«Моди это может не понравиться».
«Ты Моди сюда не впутывай; должен же больной иметь хоть какие-то привилегии? Подожди минутку, я ее спрошу».
«И что она ответила?»
«Говорит «не очень» и что я тоже буду в этаком положении несколько дней. Но номер телефона я у нее все же возьму».
«Ставлю два против пяти, она тебе его не даст».
«Ладно, попытка не пытка… Ох, ох, слишком поздно. Они уже начинают… Том, ты бы даже не поверил, что бывают такие иглы. Она величиной с воздушный шланг. Анестезиолог хочет, чтоб я считал. О'кей! Все, что угодно, за улыбку. Один… два… три…»
Пат дошел до семи, я тоже вел отсчет. И с каждой секундой ощущал, как все сильнее и сильнее меня охватывает чувство непереносимого напряжения и ужаса. Теперь я знал, что Пат с самого начала был уверен, будто не выйдет отсюда живым. На счете «семь» он потерял над собой контроль, хотя мозг еще не отключился. Может, те, кто стоял у операционного стола, думали, что он уже потерял сознание, но я знал, что это не так; он был в ловушке и кричал, и молил, чтоб его спасли из нее.
Я окликнул его, и он звал меня, но встретиться друг с другом нам не удалось. А потом и я попал в ловушку. И так же, как он, почувствовал, что заблудился, что не могу понять, что со мной происходит, что мы ощупью бредем в ледяной тьме и страшном одиночестве пространства, в котором обречены умереть.
А затем я почувствовал, как в спину мне вонзается лезвие ножа, и заорал от невыносимой боли.
Из того, что было дальше, мне вспоминаются лишь какие-то лица, плавающие надо мной. Кажется, кто-то произнес:
— Смотрите, он приходит в себя, доктор.
Мне почудилось, что этот голос не принадлежит ни одному из склонившихся надо мной лиц; он звучал откуда-то издалека.
Потом осталось только одно лицо, которое спросило:
— Тебе получше?
— Пожалуй, да. А что случилось?
— Ну-ка, выпей это. Давай я поддержу тебе голову.
Когда я снова очнулся, то обнаружил, что спать больше не хочется и что я лежу в корабельной больничке. Там был и доктор Деверо, склонившийся надо мной.
— Решил, значит, все-таки вынырнуть на поверхность, юноша?
— Вынырнуть откуда, доктор? Что произошло?
— Точно не знаю. Но ты выглядел как классический случай пациента, погибающего от хирургического шока. К тому времени, когда нам удалось взломать замок твоей двери, ты был уже почти мертв. Ну и задал ты нам работенку! Ты можешь мне рассказать, как это было?
Я попытался собраться с мыслями и вдруг вспомнил. Пат! Я мысленно вызвал его:
«Пат! Где ты, дружище?»
Он не ответил. Я сделал еще попытку, и, когда он снова не ответил, я понял все. Сел на койке и с трудом выдавил:
— Мой брат… он умер!
Доктор Деверо прикрикнул на меня:
— Чушь! Приди в себя! Ляг! Вовсе он не умер… разве что произошло это за последние десять минут, в чем я сильно сомневаюсь.
— Но я не могу до него докричаться! Откуда вы знаете? Говорю вам, я не могу до него докричаться.
— Послушай, перестань-ка ты прыгать до потолка! А знаю я потому, что непрерывно следил за происходящим все утро с помощью вахтенных мыслечитчиков. Сейчас он спит, приняв восемь гранов гипнала, вот почему ты и не можешь до него дотянуться. Может быть, я и дурак, сынок, — я ведь, как идиот, не предупредил тебя, что ты должен держаться подальше от операционного стола, но я все же давно занимаюсь починкой человеческих мозгов и в известной степени представляю, что произошло с тобой в эти часы. Меня извиняет только то, что с подобной ситуацией я столкнулся впервые.