Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
— Мак, в сердце твоем алчность, а в пальцах воровство. Сколько ты хочешь?
— Предположим, двойную цену против серийной, новенькой. Вам это без проблем.
— Случайно знаю, что ты купил ее со скидкой. Однако лады. Либо компания сдюжит это дело, либо вообще разорится, а тогда ей будет без разницы.
Глисон вскинул взгляд на вошедшего Стивенса.
— А, Джим, вот и вы! Вы, поди-ка, чудо совершили с нашим другом Уолдо Великим. Великолепная работа!
— И много он с нас сдерет?
— Как у него заведено. Разумеется, то, что у него заведено, больше напоминает разбой с нанесением тяжких телесных повреждений. Но если ему удастся, расходы оправдаются. Причем платим мы только в случае положительного результата. Так что, должно быть, он здорово уверен в себе. Говорят, он в жизни не промазал насчет гонорара по контрактам такого типа. Расскажите хоть, как он выглядит. Вы действительно побывали у него в доме?
— Действительно. И расскажу об этом, но попозже. Сейчас возникло одно дело, я могу думать только о нем, причем заговариваюсь. И просветиться насчет него следует в первую очередь вам.
— Даже так? Слушаю.
Стивенс открыл рот, закрыл рот и сообразил, что ни одна душа не поверит, пока сама не увидит.
— А может, есть возможность сходить со мной в главную лабораторию? У меня там есть что показать.
— Непременно.
Зрелище извивающихся металлических щупов потрясло Глисона гораздо меньше, чем Стивенса. Он удивился, но не опешил. Правду сказать, потому, что инженерной подготовки не хватило на полноту эмоционального восприятия всей сложности увиденного.
— Н-да-а, похоже, что-то не то, — протянул он.
Что-то не то? Слушайте, шеф, что бы вы подумали, увидя, как солнце восходит на западе?
— Подумал бы, что надо позвонить в обсерваторию и справиться, в чем дело.
— Ну а я бы скорее примирился с восходом солнца на западе, чем с этим зрелищем. Это все, что могу сказать.
— Признаюсь, как-то это все непонятно, — согласился Глисон. — Ничего подобного я в жизни не Видел, откровенно говоря. А что по этому поводу говорит Рэмбо?
— Он еще не видел.
— Тогда, наверное, лучше бы послать за ним. Может быть, он еще не отбыл домой.
— Может, лучше показать это Уолдо?
— Обязательно. Однако доктору Рэмбо полагается увидеть это раньше, чем Уолдо. Как ни говорите, а это его епархия, и, боюсь, ему и так-то не сладко. Не хотелось бы действовать через его голову.
Стивенса внезапно осенило.
— Минутку, шеф. Вы правы, но если вам без разницы, лучше бы показали ему это вы, а не я.
— С какой стати, Джимми? Вы же ему дадите пояснения.
— По поводу этой чертовщины я все равно не скажу больше, чем уже сказал вам. И на ближайшие часы буду чрезвычайно занят.
Глисон глянул на Стивенса, пожал плечами и кротко произнес:
— Раз по-вашему так будет лучше, Джим, я не возражаю.
Уолдо целиком ушел в работу и поэтому чувствовал себя счастливым. Он никогда бы не признался — даже себе не признавался бы, — что его отдалению от мира по собственной воле присущи некоторые недостатки, причем прежде всего — скука. У него никогда не было возможностей вволю предаваться удовольствиям общения, за которыми незаметно бежит время; он искренне был убежден, что безволосым обезьянам нечего предложить ему во взаимном сближении. А удовольствия, доступные одинокому интеллектуалу, обладают свойством приедаться.
Да, он то и дело подступал к дяде Гэсу с предложением переселиться во «Фригольд» на постоянное жительство, но говорил себе, что руководит им желание позаботиться о старике. Да, споры с Граймсом доставляли удовольствие, но он не сознавал, как много они значат в его жизни. Истина заключалась в том, что Граймс был единственным представителем человеческой породы, безоговорочно относившимся к нему как к равному, как просто к такому же человеку. И Уолдо наслаждался этим общением, совершенно не отдавая себе отчета в том, что удовольствие, которое черпает в обществе старика — это самое обычное, но и самое драгоценное из человеческих удовольствий.
Однако сейчас он был счастлив единственным доступным ему счастьем — он работал.
Перед ним были две задачи: поставленная Стивенсом и поставленная Граймсом. Требовалось найти единое решение для обеих. Подход к каждой был трехэтапным. Во-первых, необходимо было убедиться, что они действительно существуют, что положение и впрямь таково, как об этом заявлено на словах. Во-вторых, предстояли исследования в направлениях, указываемых предварительными данными, с целью прояснения картины. И в-третьих, когда картина полностью прояснится, надо было изобрести решение.
Именно «изобрести», а не «найти». Это доктор Рэмбо мог бы сказать «найти» или «вывести». Рэмбо рассматривал Вселенную как жестко упорядоченную и подчиненную неизменным законам. Для Уолдо Вселенная была противником, которому он всячески стремился навязать свою волю. Он и Рэмбо могли говорить об одном и том же, но с разных исходных позиций.
Дел было невпроворот. Стивенс доставил множество сведений, причем одни из них касались основ теории полевой энергосистемы, другие — приемников де-Кальба, ключевых аппаратов этой системы, а третьи — всевозможных аварийных ситуаций, вызванных отказами этих аппаратов. До настоящего времени Уолдо не уделял серьезного внимания полевой энергетике просто потому, что не нуждался в этом. Он находил ее интересной, но сравнительно простой. В голову сразу же пришли самоочевидные усовершенствования. Ну, например, касательно стоячей волны, той основы, на которой строится коаксиальный луч: КПД приема можно было бы значительно повысить путем посылки обратного сигнала, с помощью которого автоматически корректировалась бы наводка луча. В этом случае КПД энергоснабжения движущегося объекта можно было бы поднять до значения КПД стационарного приемника.
В настоящий момент эта идейка могла подождать. Попозже, когда будет решена непосредственно поставленная задача, можно будет содрать с НАПЭ бешеные деньги за эту подсказку; а наверное, еще забавнее будет вступить с ней в конкуренцию. Есть, конечно, вопрос: когда кончается срок действия их основных патентов? Надо будет глянуть.
Но пусть и с пониженным КПД, а приемники де-Кальба должны работать всякий раз непрерывно и безотказно. И Уолдо со счастливым пылом ринулся выяснять, почему же это не так.