Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
— Во-первых, это, а во-вторых, то, что вам не удастся потолковать с ним по видеофону.
— Вы говорите так, будто он помер.
— Избави Бог. Имею в виду, что он ни при каких обстоятельствах и ни с кем не хочет говорить по видеофону. Говорит, очень жаль, что причиняет вам неудобство, но он против всех этих штучек: фотоаппаратов, кинокамер, телевидения и так далее. Опасные вещи, говорит. И боюсь, закоснел в своих предрассудках.
— В качестве посла вы заставляете желать лучшего, доктор Стивенс.
Стивенс сосчитал про себя до десяти и потом ответил:
— Уверяю вас, я сделал все, что в моих силах, чтобы исполнить ваше желание. Если я не подхожу вам как сотрудник, будьте добры, обратитесь к мистеру Глисону.
И прервал связь.
— Как вы насчет того, чтобы дать ему в зубы? — заметил Маклеод.
— Мак, ты читаешь мысли.
Уолдо еще раз попытался через собственных агентов, но ответ получил тот же самый. С его точки зрения, это было нечто возмутительное; вот уже много лет ему не попадались люди, которых нельзя было бы купить, застращать или в крайнем случае уговорить. Покупка сорвалась; инстинктивно он сознавал — не похоже, что Шнайдер капризничает. А как застращать или объехать на кривой козе человека, с которым нельзя повидаться и поговорить?
Тупичок случился. Безвыходный. Ладно, забудем.
Если, конечно, не применить средств на уровне «хуже смерти».
Нет. Нет, только не это. Об этом даже думать не приходится. Лучше бросить все это дело, признать, что оно не по зубам, и так и сказать Глисону. Уолдо уже семнадцать лет не ступал ногой на земную поверхность. Ничто не могло подвигнуть его на то, чтобы отдать свое тело на милость этого чудовищного поля тяготения. Ничто!
Ведь оно могло теперь даже убить. Сдавить грудь, задушить. Не-ет.
Пухлый Купидон, надутый так, что аж звенит, изящным движением пересек свой вертеп [96] . Как? Отказаться от своей свободы? Даже на время! Самому отдаться на пытки? Нет, это нелепо. Дело того не стоит.
Проще упросить агорафоба залезть на Пюи-де-Дом [97] или потребовать, чтобы клаустрофоб взял у кого-нибудь интервью в самой глубокой шахте мира.
— Дядя Гэс?
— А, Уолдо, привет. Рад видеть и слышать.
96
Вертеп — в католической традиции кукольное ежегодное рождественское представление, традиционным сюжетом которого является рождение Христа с соответствующей символикой: ангелы, волхвы, животные и проч.
97
Агорафобия — боязнь открытого пространства; Пюи-де-Дом — гора во Франции, поднимаясь на которую Блез Паскаль (1623–1662) открыл соотношение между падением атмосферного давления и высотой над уровнем моря.
— Не опасно ли мне спуститься на Землю?
— Чего? Как это? Объясни подробней. Я не понял.
— Я спрашиваю, не повредит ли мне экскурсия на Землю?
— Ну ты даешь! Звучит так, будто ты впрямь надумал в гости к нам.
— О том и речь.
— Уолдо, что стряслось? Ты в своей тарелке?
— В своей, в своей, но мне надо повидать на Земле одного человека. Другого способа поговорить с ним нет, а поговорить очень надо. Эта экскурсия мне повредит?
— Не должна бы, если побережешься. Если на то пошло, ты здесь родился. Однако будь поосторожнее. У тебя солидное ожирение сердца.
— И вы считаете, это опасно?
— Нет. Смотришься неплохо. Просто не перенапрягайся. И держись поспокойнее.
— Постараюсь. Как только могу. Дядя Гэс!
— Да.
— Вы не съездили бы со мной, не помогли бы мне справиться?
— Ну, я думаю, в этом нет необходимости.
— Дядя Гэс, пожалуйста. Я больше никому не доверяю.
— Уолдо, ты же взрослый человек. Ладно, на этот раз так и быть.
— А теперь запомните, — обратился Уолдо к пилоту, — Модуль ускорения ни в коем случае не должен превысить одно и одну десятую g. Даже во время посадки. Я все время буду следить по акселерометру.
— Я двадцать лет вожу машины медпомощи, — ответил пилот. — И пациента не побеспокоил ни разу.
— Это не ответ. Вы поняли? — одно и одна десятая. И к этой цифре даже не приближайтесь, пока не пройдем стратосферу. Тихо, Бальдур! Прекрати сопеть.
— Усек.
— Для верности повторяйте про себя. От этого зависит ваша премия.
— Если так привыкли, водите сами.
— Как бы вам не пришлось отвыкать, милейший. Если я в этом контейнере сдохну, останетесь без работы на всю жизнь.
Пилот что-то буркнул.
— Что вы сказали? — вскинулся Уолдо.
— Сказал, что, может, овчинка и стоит выделки.
Уолдо побагровел, открыл рот, но тут вмешался Граймс.
— Уолдо, спокойней. Помни о своем сердечке.
— Да, дядя Гэс.
Граймс скользнул вперед и знаком дал знать пилоту, что хочет сесть поближе.
— Что бы он ни говорил, не обращайте внимания, — вполголоса сказал Граймс пилоту. — Но насчет ускорения уж постарайтесь. Он вправду не выдержит больших ускорений. Того и гляди, отдаст концы в контейнере.
— Думаете, будет велика потеря? Далеко не уверен. Но пойдем аккуратненько.
— Вот и славно.
— Я готов занять место в контейнере, — отозвался Уолдо. — Дядя Гэс, не поможете ли с ремнями справиться?
Разумеется, контейнер был не обычного типа, а специально построенный на этот случай. На взгляд он больше напоминал огромного размера гроб на карданном подвесе, позволяющем постоянно удерживаться в плоскости, перпендикулярной результирующему вектору ускорения. Уолдо плавал в воде — удельный вес его жировых тканей был достаточно низок, — отделенный от нее обычной нежесткой водонепроницаемой парусиной. Голову и плечи поддерживала пригнанная по телу подкладка. В контейнер был встроен механический автомат для искусственного дыхания, подкладки под спину находились под водой, а убирающиеся грудные накладки — над водой.