Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
— О, что вы, я уже в годах. Да уже здесь лет десять прожил, не меньше.
— А по свежему воздуху не скучаете?
— Нет. Когда я подавал напитки на Сорок второй улице, свежего воздуха там не было и в помине, так что не по чему скучать. А здесь мне нравится. И всегда есть что-то новое. Сначала атомные лаборатории, сейчас вот «Пегас». Но это — не главная причина. Мне здесь нравится. Здесь мой дом. Вот посмотри.
Он взял с полки коньячный ингалятор, большой, хрупкий хрустальный шар, закрутил его и подкинул прямо вверх, к потолку. Он поднимался медленно,
— Видел? — спросил он. — Вот оно — тяготение одна шестая g. На Земле у меня все время опухали ноги, когда я стоял за стойкой, а здесь я вешу всего тридцать пять фунтов. Нет, мне нравится здесь, на Луне.
ТЯЖЕСТЬ НЕБЕС
По помещениям орбитальной станции разнесся голос:
— Всем факел-пилотам! Немедленно явиться к коммодору!
Джо Эпплби выключил душ, намереваясь послушать сообщение, но продолжения не последовало.
Меня это не касается, подумал он с удовольствием, я в отпуске.
Но не мешало бы убраться побыстрее. Пока не передумали…
Он оделся и, выйдя из душевой, зашагал по коридору. Коридор проходил по внешнему кольцу станции — этакого огромного колеса, висящего в небе, и медленное вращение этого колеса рождало силу, прижимающую ноги к полу, — некое подобие гравитации.
Едва Джо достиг своей каюты, громкоговоритель повторил:
— Всем факел-пилотам — явиться к коммодору! — И через мгновение добавил: — Лейтенанту Эпплби — явиться к коммодору!
На этот раз Эпплби с удовольствием — и достаточно грязно — выругался.
Каюта коммодора была переполнена. Кителя большинства присутствующих украшали серебристые факелы — эмблемы факел-пилотов. Лишь главный врач да сам коммодор Бэррио носили эмблемы ракетчиков.
— …ситуацию, — сказал коммодор, когда Эпплби вошел в каюту. Скользнув взглядом по опоздавшему, коммодор закончил: — Таким образом, станцию «Прозерпина» может спасти только аварийный прыжок к Плутону. Есть ли вопросы?
Вопросов у присутствующих не нашлось. У Эпплби вопросы были, но он, как всякий опоздавший к командиру, решил не высовываться.
— Прекрасно, — подытожил Бэррио. — Джентльмены, этот кусок по зубам лишь факел-пилотам. Кроме того, дело касается лишь добровольцев.
Отлично, подумал Эпплби. Сейчас найдется прыткий юнец, и остальные смогут со спокойной совестью очистить помещение. Этак я даже успею на следующий шаттл. И вниз, к Земле…
— Добровольцев попрошу остаться, — сказал коммодор. — Остальные могут быть свободны.
Превосходно, подумал Эпплби. Только не бросайся к дверям сломя голову, малыш. Держись с достоинством и постарайся затесаться между парнями повыше ростом.
Парни повыше ростом остались сидеть на месте. Низкорослые последовали их примеру.
Джо Эпплби почувствовал себя обманутым, но сыграть отступление в одиночку пороху не хватило.
— Благодарю вас, джентльмены, — спокойно сказал коммодор. — Не могли бы вы подождать в кают-кампании?
Эпплби, недовольно ворча, тут же растворился среди серебристых факелов. Конечно, он хотел бы смотаться к Плутону, но не в тот момент, когда в кармане лежат отпускные документы!..
Как и все факел-пилоты, он поплевывал на огромные расстояния. Это старики-ракетчики смотрят на такие полеты испуганными глазами. Для факельного же корабля, с его постоянным ускорением, сходить к Плутону — как два пальца о… Впрочем, стариков можно понять. По тем орбитам, какими пользовались ракетчики, Юпитер и обратно — это пять лет жизни. До Сатурна вдвое дольше. Уран — еще вдвое, Нептун… Что же касается Плутона, то на эту планету ни один ракетный корабль вообще никогда не покушался — для такого полета нужны мафусаилы, которым не жалко выбросить из жизни девяносто лет. А потому плацдарм на Плутоне завоевали лишь факельные корабли. С их помощью и создали станцию «Прозерпина». Криологическая лаборатория, пункт наблюдения за космической радиацией, обсерватория, занимающаяся измерением параллаксов, физическая лаборатория — и все это в пятислойном куполе, защищающем людей и оборудование от невыразимого космического холода…
А примерно в четырех миллиардах миль от станции «Прозерпина» Джо Эпплби шагал за одним из товарищей по профессии в кают-кампанию.
— Эй, Джерри! — окликнул он. — Не скажешь ли мне, куда это я собрался добровольцем?
Джерри Прайс оглянулся:
— Э, да тут припозднившийся Джо Эпплби!.. О’кей, но с тебя выпивка.
Сказано — сделано. Когда они расположились за столиком в кают-кампании, Джерри объяснил, что с «Прозерпины» пришла радиограмма. На станции эпидемия болезни Ларкина.
Эпплби присвистнул. Болезнь Ларкина вызывалась мутировавшим вирусом, по-видимому, марсианского происхождения. В крови заболевшего резко падало количество эритроцитов. Затем — очень быстрая смерть. При лечении помогал только метод массированного переливания крови в течение всего периода болезни.
— А посему, мой мальчик, — заключил Джерри, — кому-то придется на всех парах нестись к Плутону с запасом консервированной крови.
Эпплби нахмурился:
— Мой отец в свое время дал мне два совета — всегда держать рот на замке и никогда не лезть в добровольцы!
Джерри ухмыльнулся:
— В добровольцы мы вроде бы и не лезли…
— А на сколько рассчитан полет? Дней на восемнадцать? Дело в том, что у меня кое-какие обязательства на Земле.
— Восемнадцать дней полет длится при одном g. А в данном случае, я думаю, перегрузки будут покрепче. У них там кончаются запасы крови. Да и доноров не осталось.
— Покрепче — это сколько? Полтора g?
Прайс пожал плечами:
— Полагаю, два.
— Два g?!