Т. 3. Несобранные рассказы. О художниках и писателях: статьи; литературные портреты и зарисовки
Шрифт:
Его переделанный и еще перед войной доведенный до совершенства роман появится под псевдонимом «Рене Дализ», который он избрал для того, чтобы подписывать им произведения, коими дорожил, и под которым его упоминали в своих стихах друзья. И этот роман, получивший название «Клуб неврастеников», продемонстрирует публике особенный юмор, ставший фирменным знаком нашего друга. Он отменно чувствовал недостатки, но был достаточно великодушен и снисходителен, чтобы просто смеяться над ними, без ядовитости и с изрядной долей столь ему присущего здравого смысла. Тем самым он показывал, как эти недостатки превратить в достоинства.
В другом томе мы объединим стихи, фрагменты Рене Дализа и его эссе о «Литературе одурманенных», которые полны новых хитроумных наблюдений о механизме воображения у Эдгара По или Бодлера.
Мне сказали, что Рене Дализ, командовавший третьей пулеметной ротой Энского пехотного полка, был убит при Краоне. Он шел с фермы Конь-ле-Ван, где располагался на постое. Раненный в лицо, он воспротивился,
Наскоро перебинтованный, он лично, как ему это было свойственно, занялся выбором установки пулеметов, и когда руководил стрельбой своего второго орудия, артиллерийский снаряд замертво уложил его рядом с обслугой пулемета.
События подобного рода, сотни тысяч раз повторяясь на этой бесконечной войне, отныне составляют часть трагической повседневности XX века, и единственное, что мы могли бы сказать, это то, что счастливы те, кому судьба приуготовила эвтаназию, быструю смерть на месте, уход без промедления и без страданий.
Я познакомился с Рене Дализом в шестом классе маленького коллежа на Юге, где мы коротали уроки, играя в войнушку. Наши солдатики были не оловянными, а нарисованными акварелью на сложенных, чтобы они лучше держались, визитных карточках. Я командовал римской армией, в которой, сам не знаю почему, фигурировали несколько Муне-Сюлли [261] из «Царя Эдипа», а Рене Дализ распоряжался мидянами, среди них было спесивое чудовище Оаннес, величественно складывающее свой рыбий хвост. В классе имелись также галльская, греческая армия и т. д. Все эти античные армии были нарисованы юными художниками, чья лень по отношению ко всему, кроме этих рисунков, служила украшением третьего класса. Один из этих художников позднее имел некоторый успех на Монмартре. Его звали Лемперер [262] , нам известно несколько его утонченных и удачных, с точки зрения колорита, картин. Его рисунки можно найти в газете «Смех» и в других забавных изданиях. В то время, о котором я рассказываю, в 1892 году, Лемперер увлекался зарисовками на военные темы. Наши армии, моя и Рене Дализа, были нарисованы другим художником коллежа. Его звали Шарль Тамбурини; кем он стал, я не знаю.
261
Муне-Сюлли(наст. имя Жан-Сюлли Муне, 1841–1916) — один из ведущих актеров «Комеди Франсез», получивший признание за исполнение главных ролей в классических пьесах, в частности за роль Эдипа в трагедии Софокла «Царь Эдип».
262
Лемперер Эдмон (1876–1909) — художник, сотоварищ Аполлинера по коллежу Сен-Шарль в Монако.
Игра заключалась в том, чтобы зарядить маленьким, скрученным из многократно сложенной бумаги шариком резинку, привязанную к большому и указательному пальцам левой руки. Правой рукой натягивали резинку и стреляли, чтобы уложить снарядом как можно больше солдат из армии противника. Частенько игра заканчивалась конфискацией всей армии, а еще и артиллерии учителем. Будучи до крайности близоруким, он замечал наши игрища, только если снаряд задевал его или падал ему на стол, и тогда «аресты» сыпались дождем. Так что мы с Рене Дализом уже давно были знакомы с войной. И во время его последнего увольнения мы снова болтали об артиллерийских сражениях в шестом классе, когда одновременно с тихой войной мы даже изобрели траншеи, потому что наши солдаты прятались в открытом ящике, расположенном у нас под партами.
Летом, во время вечерней перемены, мы играли в незапрещенную войну. Разделившись на два лагеря, все ученики коллежа, вооруженные двумя десятками набитых паклей кожаных мячей, снаряженные щитами, разрисованными самыми знаменитыми гербами по голубому фону у одного лагеря и по красному у другого, наступали друг на друга. Цель была завладеть знаменем противника и удержать его. И тот, кого касался снаряд противника, считался мертвым. Впрочем, мертвые довольно хорошо изображали наших подсобников, поскольку, отложив свой щит, они занимались сбором мячей и поставляли снаряды бойцам своего лагеря.
Рене Дализ родился в 1878 году и позже поступил в «Борда» [263] . Как раз во время своего первого морского путешествия на борту судна «Сюше» он имел случай присутствовать при катастрофе на Мартинике [264] , о чем оставил множество воспоминаний. Я встретился с ним по его возвращении. На несколько лет мы потеряли друг друга из виду. Он не изменился, и я узнал эту длинную нескладную фигуру с вихляющейся походкой, одновременно такой очаровательной и такой усталой, что будущий автор «Клуба неврастеников» вырвал из уст Андре Сальмона [265] , с которым вскоре подружился, восхищенный возглас:
263
«Борда»—
264
Имеется в виду извержение вулкана Мон-Пеле, которое в мае 1902 г. уничтожило Сен-Пьер, в то время самый крупный город о. Мартиника.
265
Сальмон Андре (1881–1969) — поэт, прозаик, мемуарист, один из ближайших друзей Аполлинера.
Вскоре, оставив флот, он погрузился в жизнь поэтов и художников своего поколения; он связался с Жаном Мореасом [266] , П.-Ж. Туле [267] , Андре Тюдеском [268] и стал усердно посещать философарий г-на Альбала [269] , который расцветал в «Вашетт» и, будучи перенесен к Пантеону, теперь устраивает свои ежедневные сеансы в кафе «Клюни».
266
Мореас Жан(наст. имя Янис Пападиамандопулос, 1856–1910) — поэт, автор «Манифеста символизма» (1886)и глава романской школы во французской поэзии конца XIX в.
267
Туле Поль-Жан (1867–1920) — поэт, прозаик, один из основателей литературного движения «фэнтезистов».
268
Тюдеск Андре (1883–1925) — прозаик и журналист.
269
Альбала Антуан (1856–1933) — писатель, филолог, литературный критик.
Что было характерно для таланта Рене Дализа и что, останься он жив, должно было обеспечить ему как драматическому автору особенную индивидуальность, особое место, это определенный дух, способный выразить с лаконизмом, изумительно кратко, озадачивающий характер нашего до крайности смутного времени, бьющего ключом поразительной новизны.
Он рассматривал эпоху как драматург, то есть с отстраненным интересом, забавляясь и не принимая ничьей стороны.
Его интонация по этому поводу была столь деликатной, что сравнить ее можно разве что со своего рода жеманством, которое, взятое из лексикона любовных чувств, могло бы облегчить такие тяжелые вопросы, как те, что занимают сегодня все человечество: война и социализм.
С крестом Почетного легиона, с военным крестом на груди, завернутый в трехцветное знамя, наш дорогой Рене Дализ спит теперь сном
Тех, кто почтительно погибли за отчизну.Его черты остались запечатлены в трех портретах, два из которых принадлежат кисти Мари Лорансен, а один — г-ну де Кервили.
У нас еще будет возможность поговорить о прозорливости нашего друга во время этой войны и перед ней.
«Старцы жаждут», восклицал он в эссе, опубликованном за несколько дней до объявления войны, пародируя название известного романа [270] . Роковой возглас, который жестокий дух всемогущей старости ему не простил. Вот почему старики, любовники смерти, утолили свою жажду его драгоценной кровью.
270
Эссе Рене Дализа «Старцы жаждут» было опубликовано в «Суаре де Пари» в декабре 1911 г.; в том же году увидел свет роман Анатоля Франса «Боги жаждут».
НОВОЕ СОЗНАНИЕ И ПОЭТЫ (1918) [271]
Новое сознание, которому предстоит охватить весь мир, нигде еще так не сказалось в поэзии, как на почве французской. Строгая умственная дисциплина, всегда бывшая для французов законом, позволяет им и всем тем, кто духовно от них неотделим, сохранять понимание жизни, искусства и литературы, которое, ни будучи простым копированием античности, не является вместе с тем и неким отзвуком декоративных красот романтизма.
271
Доклад, прочитанный Аполлинером в театре «Старая голубятня» 26 ноября 1917 г. Впервые опубликован посмертно в «Mercure de France» 1 декабря 1918 г. и явился своего рода завещанием поэта.