Т. 4. Сибирь. Роман
Шрифт:
— Ну что, Степаха, подмочь тебе? — спросил один из грузчиков. Подошли сразу трое.
— Все погрузил, — ответил Степашка, вытирая рукавом полушубка мокрое от пота лицо и сдвигая заячий треух на макушку.
— Чё ты надрываешься-то, чудак-рыбак? Или наша хозяйка Аксинья Михайловна награду посулила? Смотри, аж пар от тебя клубится, — с сочувствием в голосе сказал все тот же грузчик.
— Старается! Вдруг заместо этого живоглота Викентия Захарыча хозяйка поставит! — осудительно и резко сказал второй грузчик.
Но и сочувствие и осуждение
— Ну, Малыш, айда! Но! — Степашка задергал вожжами. Нагруженные сани взвизгнули, тяжелые копыта застучали по мерзлой земле.
— Дядя Вася, развозу много. Вернусь не вот разом! — крикнул Степашка уже от ворот.
— Поезжай себе! Обойдемся! — ответил грузчик, замечая, что парень сегодня не по-обычному поспешен и к тому же сосредоточен на чем-то своем.
В страшной спешке Степашка развез товар заказчикам. На санях остались два ящика: один с гвоздями, другой с Инструментом. Они были «ничейные», взятые им исключительно для маскировки.
На улицах города совсем стало светло, когда Степашка, понукая Малыша, заторопился к переезду. Своих часов у него не было, но в одном месте он придержал коня и обратился к толстой даме, прогуливавшей по бульвару мохнатого рослого пса:
— Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени?
— Без пятнадцати минут десять, молодой человек, — довольно любезно ответила дама, а пес ее заворчал, засучил лапами, натянув поводок, как струну.
Степашка понукнул Малыша:
— Трогай веселей, трогай!
До условленного времени оставалось четверть часа, правда, и расстояния до березника тут было не больше полутора верст. Но недаром сказано: человек предполагает, а бог располагает.
Желая проехать к переезду более коротким путем, Степашка свернул в проулок и, миновав его, у выезда к железной дороге догнал трех солдат, шагавших друг за другом посередине дороги с винтовками на спине. «Надо их перегнать, иначе, как раз в березнике они меня засекут с тем человеком в компании», — подумал Степашка и снова заторопил Малыша.
До солдат оставалось шагов двадцать. Вдруг передний солдат отделился и, становясь на проезжую часть дороги, поднял руку, крича:
— Остановись! Говорю, остановись!
Степашка понял, что, если он попытается проскочить мимо солдат, уехать ему все равно не удастся: на переезде пыхал паровоз с длинным составом товарных вагонов. Натянув вожжи, Степашка волей-неволей осадил Малыша, не зная еще, как происшествие обернется дальше.
— Ты куда, парень, скачешь? — спросил солдат, на погонах которого Степашка рассмотрел фельдфебельские лычки.
— Еду куда надо! А ты не видишь на дуге надпись: «Торговый дом купчихи Некрасовой»?.. — От волнения у Степашки вздрагивал голос.
— А вот и хорошо, что подвода купчихи. Не обеднеет, если служилых подвезет. Эй, ребята, садись, парень свойский! — Фельдфебель, не ожидая согласия Степашки, прыгнул в сани, сел на ящик. В ту же минуту рядом с ним оказались еще двое.
Малыш, почуяв груз, сбавил шаг. Степашка посмотрел на солдат, дышавших тяжело, с перебоями, и решил, что никакая сила не заставит их сейчас покинуть сани.
— Вы куда топаете? — спросил Степашка, прикидывая про себя, как ему лучше выпутаться из этой неожиданной истории.
— В Лучановку, на стекольный завод, — сказал фельдфебель.
— Чего вы там забыли?
— Мы ничего не забыли, а вот начальство забыло, видать, что-то. Солдат, парень, подневольная скотина. Приказали — иди! — Фельдфебель как-то загадочно переглядывался со своими товарищами.
— Ну, братики, я вам попутчик ненадолго. Мне в Богашеву надо. А сейчас за переездом подсядет ко мне старший приказчик — Селифон Акимыч. Небось уже ждет меня. Купчиха летний дом в кедрачах строит, вот мы и мыкаемся из города то и дело, — врал Степашка.
— Немножко хоть подвезешь, и на том спасибо. Приказчик-то не прогонит?.. Как думаешь? — забеспокоился фельдфебель.
— Не должен. А на санях места хватит, — примиряюще сказал Степашка. Ему вдруг показалось, что это даже хорошо, что он везет солдат. По крайней мере, ни один полицейский гад не остановит его, не спросит, куда да зачем едет. Солдаты с винтовками, судя по всему, ожесточены, и с ними не разведешь турусы на колесах… Как вот только ловчее посадить того человека в пальто с плисовым воротником?..
Степашка увидел его сразу же, как только миновали переезд. На обочине березовой рощи находился дровяной склад, обнесенный забором. Акимов стоял возле забора, с угла, обращенного к дороге. Увидев подводу, он на три шага выступил вперед с таким расчетом, чтобы ямщик мог рассмотреть его. Простоял он тут с полминуты. Солдат увидел не сразу. Высокие головки саней, заделанные досками, поначалу скрывали их от его глаз. Но вот на спуске с переезда сани развернулись, и Акимов увидел солдат в натуральную величину. Не ожидавший этого, он поспешно отступил за угол. «Еще уйдет совсем», — с беспокойством подумал Степашка и решился рискнуть. Придержав коня напротив дровяного склада, Степашка, размахивая руками, громко сказал:
— Садитесь, Селифон Акимыч! И не ругайтесь за бога ради, что солдат посадил. Все ж таки жалко служивых. Подвезем до лучановского свертка.
В первое мгновение Акимов опешил, но Степашка прямо и выразительно смотрел на него, давая понять, что все идет хорошо.
— Здорово, служивые! — подходя и по-хозяйски укладывая тюк на сани, сказал Акимов.
— Здравия желаем, вашество, — ответили солдаты и сели поплотнее, уступая лучшее место «старшему приказчику».
Выехали за рощу, город скрылся за лесом. Здесь в поле ветерок пронизывал насквозь. Солдаты сжались в кучку, надвинули папахи до глаз, подняли воротники старых шинелей. Прошивал ветер и Акимова. Ища защиты от ветра, он притиснулся к фельдфебелю, грея своей спиной и его и себя.