Т. 4. Сибирь. Роман
Шрифт:
— Здравствуй, товарищ Гранит! Ну, наконец-то встретились!
— Здравствуй, товарищ Бронислав! Давно не виделись!
— Если память не изменяет, с июля четырнадцатого года, товарищ Гранит. Помните нашу встречу у Ленина в Поронине?
— Как же не помнить! Такие встречи не забываются.
— А что это у вас за груз? Я думал, что вы налегке, — ткнув ногой в тюк с бумагами Лихачева, обеспокоенно сказал Насимович.
Акимов объяснил происхождение груза, который во что бы то ни стало следовало довезти до Стокгольма. Насимович задумался, разведя длинными руками, сказал:
— Эта неожиданность вносит серьезную
— Почему?
— Ради безопасности мы решили посадить тебя в поезд на площадке Предтеченская, верстах в семи от города. Не потащишь же этот тюк на спине.
— Унесу.
— Приметно.
— Как же поступить?
— Придется вариант переиграть. Есть еще одна возможность. В течение ночи подготовим. Раздевайся, товарищ Гранит, попей чаю. Маша, угощай, пожалуйста, гостя. Он, поди, проголодался с дороги.
Из другой комнаты вышла русоволосая, круглоглазая девушка. Окинув глазами Акимова с ног до головы, кивнула ему и принялась собирать на стол. Девушка то уходила за перегородку, где, по-видимому, размещалась кухня, то возвращалась оттуда с чашками и тарелками в руках. Всякий раз, посматривая на девушку, Акимов чувствовал, что она кого-то ему напоминает, и не столько внешностью, а манерой ходить, говорить, улыбаться.
Едва Насимович и Акимов сели к столу, чтоб не только попить чаю, но и поговорить, в ставню окна, выходившего во двор, постучали. Судя по стуку — три удара и еще три удара, — кто-то пришел из своих.
— Дуся пришла! — воскликнула Маша, устанавливая на стол горячий самовар.
— Я сам, Маша, встречу. — Насимович накинул пальто на плечи и вышел.
— А я вас видела. На карточке у папки. С такой огромной щукой. Там вы другой — без бороды, совсем молодой, — сказала Маша и, взглянув на Акимова исподлобья, подарила ему чистую, кроткую улыбку.
— На карточке у папки… У какого папки? — недоумевая спросил Акимов.
— У моего папки. У Лукьянова Степана Димитрича, — усмехнулась Маша и, прищурив глаза, внимательно посмотрела на Акимова.
— Да вон вы кого мне напоминаете! — повеселел Акимов. — А я смотрю на вас и никак не могу припомнить, на кого вы походите… Ну, рад, очень рад познакомиться с вами. Степан Димитрич — давний мой друг…
Дверь открылась, и Насимович, поддерживая под локоть, ввел еще одну девушку.
— А это Дуся, моя сестра, — сказала Маша и, подскочив к сестре, приняла от нее платок, закрывавший голову, и суконное синее пальто с белым заячьим воротником. Повесила на гвоздь в уголке.
Дуся очень походила на Машу. Тот же рост, такое же круглое лицо, такие же большие, настороженные глаза. Даже волосы и те были туго собраны в толстые косы, как у сестры. И одета Дуся была в точности как сестра: на ногах черные валенки, платье из бумазеи — желтая полоска на светло-коричневом фоне, желтый воротничок из крашеной нитки.
— Ну, Дусенька-лапушка, спасибо, что прибежала. Вдвоем с Машей вы быстро со всей работой справитесь, — не скрывая удовлетворения, говорил Насимович.
Дуся как-то испуганно посматривала на Акимова, явно стесняясь его. Она прошла в другую комнату возле него боком и весьма поспешно. И в этой ее стеснительности и было, вероятно, единственное различие с Машей.
— Наша наборщица, — шепотом сказал Насимович, провожая Дусю благодарным взглядом. — А кстати, товарищ Зося не переправила нам текст листовки?
— Привез. Вот она. — Акимов достал из кармана листок бумаги, подал Насимовичу.
— Посмотрим, посмотрим, — с живым интересом сказал Насимович, быстро надел очки и принялся читать. — Дельно… удачно… в точку… — изредка произносил он и взмахивал крупной стриженой головой.
Дочитав листовку, заторопился в другую комнату, откуда слышался приглушенный говор сестер. Затем там все стихло, через минуту раздались тяжелые и глухие звуки, которые возникают, когда открывается у входа в подполье тугая крышка.
«Э, да у них тут типография», — мелькнуло в голове Акимова, и он навострил уши, чтоб поймать хоть какой-нибудь признак предприятия. Но в доме вдруг стало так тихо, что у него зазвенело в ушах.
Вскоре Насимович вернулся. Он достал из тайника паспорт Акимова и конверт с деньгами.
— Это, товарищ Гранит, ваш вид и ваш капитал. Все тщательно осмотрите.
Акимов развернул паспорт. Надо было приучить себя к мысли, что он отныне не Акимов Иван Иванович и уж тем более не товарищ Гранит, а Константин Константинович Побельский, работающий в Иркутске доверенным Шведско-датской телефонной компании, выполняющей в ряде городов России контракты по сооружению телеграфных пунктов и телефонных станций.
Акимов знакомился с документами не спеша, обстоятельно. Особенно тщательно рассматривал он штамп визы на выезд. Не всплывет ли подделка? Пристально осмотрел он шведские деньги — изрядно уже потертые казначейские билеты с изображением одного из королей Швеции — нелюдимого, мрачного старика, довольно подозрительно смотревшего из-под нависших бровей на каждого, кто пытался брать его в руки.
— А ведь одежда-то у тебя не подходящая к такой дороге, товарищ Гранит, — сказал Насимович, когда Акимов закончил осмотр документов. — И учти, внешность также изрядно запущенная.
— Таежник, человек тайги! — засмеялся Акимов и беспомощно развел руками.
— Ну, ничего, найдем выход, — помолчав, сказал Насимович. — Волосы твои слегка я облагорожу. И не беспокойся, сделаю это не хуже любого парикмахера. В юности в Варшаве работал я учеником у одного знаменитого мастера. Занимался этим делом неоднократно и позже, — добавил Насимович, заметив недоверчивый взгляд Акимова. — А вот костюм, пальто… Ведь не полезешь же в спальный вагон в полушубке, в стеганых штанах и в разбитых пимах… Не предусмотрели, черт возьми! Очевидно же было, что потребуется одежда… И вот же — нон из головы… — Насимович постоял в задумчивости, что-то взвешивая, и вдруг, обретя уверенность, с лихостью щелкнул пальцами: — А ну-ка, товарищ Гранит, прикинь на себя мой пиджак и пальто…
— Раздевать ближнего — невеселое занятие. — Акимов нерешительно встал, смущенно опустил плечи, но другого выхода действительно не было.
Пальто и пиджак Насимовича оказались впору Акимову. Конечно, сидели они на Акимове не идеально — Насимович был крупнее, в плечах шире, немного выше, но кому пришла бы охота всматриваться в некоторые несовершенства одежды доверенного Шведско-датской телефонной компании?
— Пока ты будешь отдыхать, товарищ Гранит, я съезжу к себе на квартиру и привезу тебе костюм и пальто… Правда, пальто будет не зимнее, а демисезонное. Кстати, это лучше. Все-таки там не Сибирь, а Европа…