Та, что будет моей
Шрифт:
Лучше как раньше, не видеть и не знать, нет его и нет. Чем вот так, думать, куда он поехал, едва выбравшись из ее постели. И эта его американка… Аглая ревновала и ничего не могла с этим поделать. Может, потому что не видела "врага" в лицо и чувствовала с той стороны скрытую угрозу. Как грозовая туча на горизонте — она далеко, но она есть и гром может грянуть в любой момент.
Тем утром, когда он уходил, она уже осознала, что поторопилась, может, преподнесла все как-то не так, нужно было постепенно и не в такой ультимативной форме. Он обувался, а у нее сердце кровью обливалось.
"Не уходи", — кричал ее взгляд… но в глаза он ей не смотрел. Ушел, даже не поцеловав на прощание.
"Ну и пусть! Пусть идет! Все равно из слова "задница" слово "любовь" никак не собрать. Да и в любовь он не верит, так что… Пусть! Он исчез, а значит, я была совершенно права — мы с Валюшей ему не нужны. Сбросил с себя груз ответственности" — воинственно размышляла она, а сама дышала через раз, кусая губы и гипнотизируя мобильный. Но мобильный молчал.
Потерянная и в прямом смысле как в воду опущенная она вышла из здания "Консоли", и поплелась вдоль дороги к детскому саду. Сейчас она заберет дочь, приготовит что-нибудь на ужин, может, потом они во что-то поиграют или посмотрят вместе мультфильм. Все обязательно будет хорошо. Не нужен им никакой мужик в доме, ну его.
А сама, вспомнив, что в ванной в стакане рядом с ее зубной щеткой и щеткой Валюши стоит уже его — чуть не расплакалась.
То, что автомобиль сзади едет недопустимо медленно она не увидела, а скорее почувствовала затылком. Чтобы не выглядеть глупо, оборачиваться не стала — просто увеличила шаг. Но машина за спиной определенно ехала следом за ней: не обгоняла, но и не отставала.
Преследовала.
"Не паникуй, на улице ранний вечер, народу полно. Да и кому ты вообще нужна!" — убеждала она саму себя, но страх все равно не отступал. Поэтому, чтобы рассеять какие-либо сомнения она взяла и обернулась.
Черный Феррари действительно следовал за ней незримой и вышибающей дух эффектной тенью.
Это был Вишневский.
Часть 20
Артур честно собирался взять тайм-аут. Чтобы эмоции осели как ил после шторма, чтобы очистились от шелухи мысли. Да и ей не мешало подумать "над своим поведением". Он намеренно ее мариновал, показательно-воспитательно.
Решила ставить ему условия? Манипулировать? Сказала исчезнуть? Ну о'кей.
Первые сутки после той проведенной вместе ночи он на чистом энтузиазме успел переделать в прямом смысле кучу дел: встретился наконец-таки с Глызиным и показал тому свой проект. Инновации были его страстью, создать что-то новое, беспрецедентное и дорогое, было его мечтой.
"Твоя идея перевернет привычный всем взгляд на сельское хозяйство" — кивал головой профессор Штамп, полностью одобряя идею свежеиспеченного магистра Лиги Плюща Артура Вишневского. "Хлебный король" из Техаса — Уилл Вазовский, хотел заполучить разработки Вишневского себе, понимая, что это прорыв, который поможет снизить расход топлива в трое, а уровень КПД производства поднять в шесть раз! Но Вишневский, проявив патриотизм, вернулся на Родину, чтобы поднимать экономику собственной страны. "В гостях хорошо, а дома лучше". Глаза Глызина загорелись, свежая кровь им была нужна.
Проект немедленно взяли на разработку.
Довольный Артур воспрял, так же на адреналине на удивление быстро подыскал себе поистине идеальный дом. Сразу же, с первой попытки. Не слишком большой, но великолепно продуманный: с тремя спальнями, гостиной, двумя ванными комнатами и… детской. Просторная, с большими окнами на восток и видом на стену густого хвойного леса.
В прошлом году это эстетическое великолепие построил для себя один известный художник-экспрессионист, а потом эмигрировал в штаты, выставив скрепя сердце метры на продажу. Для местных миллионеров дом был, видимо, слишком мал и вызывающе-необычен, а Вишневский буквально загорелся. Быстро доехал до места и хватило лишь одного взгляда чтобы озвучить твердое: "беру!".
Правда, ремонт там был не доделан, предстояло выполнить кое-что из косметических работ: покрасить стены, положить паркет и прочие быстро решаемые с помощью профессиональной бригады мелочи. Ему нравилась уже выбранная бывшим владельцем цветовая палитра: черно-бело-бежевый натюрморт, менять он ничего не хотел.
А какой же цвет любит Веснушка?
Да, чтобы он не делал, во что бы не окунался, он постоянно вспоминал о ней. Раздражался на себя, но то и дело прокручивал в голове их ночь, понимая, что "попал". Что ее стало слишком много в его мыслях. То, как она попыталась им манипулировать, он помнил тоже, и тоже злился. И ещё больше на то, что не смотря на все это все равно скучал.
Он скучал по ней. По ее огненным волосам, аккуратному "компактному" телу, по ее рукам и губам. По ее улыбке. И чувствовал себя поплывшей размазней. А от этого раздражался еще сильнее.
Неужели слабости все-таки имеют его, а не наоборот?
По Валюше он, кстати, скучал тоже, но по ее маме… Мама засела в мыслях словно заноза. Он думал, что она позвонит ему, ну не может не позвонить, не выдержит. Она же женщина, а они такие… Под любым предлогом, мало ли их.
Но она не позвонила. И это в прямом смысле его ошарашило. Он почувствовал и злость, и растерянность, и некое уважение к этому стойкому оловянному солдатику. Ну надо же… И чем больше он о ней думал, анализировал и визуализировал как она хмурит брови, как усиленно вкладывает во взгляд безразличие и как закрывает веки, принимая его поцелуи, тем острее понимал, что, кажется, капкан все-таки захлопнулся.
День, два, три, четыре… к концу пятого он сдался. Бросив все свои дела, прыгнул за руль Феррари и поехал в спальный район Москвы заново брать свой упрямый бастион.
Правда, перед этим зашел в одно место…
— Артур? — замедляя шаг, распахнула глаза Аглая. — Что ты здесь делаешь?
— Катаюсь, — лаконично бросил он, опустив темные очки на кончик носа.
— Катаешься? Здесь?
— А почему нет?
— В нашем спальном районе?
— Ну… эту часть столицы я знаю плохо, восполняю географические пробелы. Он был рад видеть ее. Сам удивился, насколько сильно. Словно удавка, все эти дни сжимающая горло все сильнее и сильнее, наконец ослабила хватку и он смог сделать первый нормальный вдох. Воздух приобрел вкус, кровь быстрее начала циркулировать по венам. Он зажил.
— Садись, подвезу, — скрывая истинные эмоции кивнул на место по правую руку от себя.
— Спасибо, но я живу совсем близко, ты же знаешь. Рада была видеть, — и… пошла.
Он завел мотор и снова медленно поехал за ней следом.
— И часто ты отказываешь мужчинам на Феррари? — свесив локоть левой руки, осмотрел ее с головы до ног.
— Не чаще, чем мужчинам на Приоре.
— Садись, тебе понравится.
Она обернулась на него и посмотрела… как-то по-новому. Если бы вот так посмотрел мужчина на женщину, он бы назвал этот взгляд плотоядным.